Сказки тридевятого округа - Александр Овчаренко Страница 22

– У меня только пластиковая карта «Хоум-Кудесник– Банк», – спохватился Павка. – Принимаете?

– Отчего же не принять? – рассудительно ответила старая Марта. – Чай, не на задворках средневековой империи проживаем, а в тематическом квартале «Тридевятого царства»! Терминал у меня в таверне исправен, так что можешь тратить заработанные гульдены сколько душе угодно. Деньги-то по жизни чем зарабатываешь? На лихого человека ты вроде не похож, но хромаешь, словно конокрад, которому ноги селяне за его лихоимство перебили.

– Нет, уважаемая Марта. Я не конокрад и вообще не лиходей. Я воин, а ногу повредил в бою, когда раненый упал с лошади.

– Значит, ты, Пауль по прозвищу Корчага, отставной солдат, – подытожила трактирщица и остановилась, чтобы разглядеть будущего постояльца получше. – Тебе примерно тридцать лет, судя по твоим седым вискам, ты много пережил, но ни дома, ни семьи у тебя нет. Несёт тебя ветер странствий словно колючку «перекати-поле», а куда несёт, ты и сам не ведаешь! Может, в нашем местечке твоя душа за что-нибудь зацепится. Мужчин в нашем городе не так уж и много. Каждый год море забирает себе двух, а то и трёх рыбаков, так что ты бы пришёлся ко двору наших вдовушек.

За разговором Павел не заметил, как брусчатая мостовая привела их к таверне «Тихая заводь».

– Вот мы и дома! – повеселела старая Марта. – Заходи, Пауль, я приготовлю тебе комнату на втором этаже. В ней раньше жил Ханс – корабельный лекарь.

– А сейчас что, съехал? – осматривая расположенный на первом этаже пивной зал, поинтересовался Павка.

– Ага, съехал… на кладбище. – буднично ответила трактирщица. – Повадился наш Ханс последний перед своей безвременной кончиной месяц в «весёлый дом» Косой Пегги ходить. Дело житейское, и нет в нашем городе моряка, которого хотя бы раз не приголубила в своей постели одна из девушек Пегги. Да только запал наш Ханс на Худую Кристину – девушку худосочную, но до любовных утех очень даже охочую. Я, как только об этом узнала, то сразу сказала: «Быть беде»! Потому как к Кристине каждую неделю после возвращения с моря Удачливый Вилли захаживал. Удачливым его звали потому, что не было ни одного дня, когда бы его фелюга пришла с моря пустая. Удачливый был рыбак, оттого лишние денежки у Вили и водились. А как зазвенит в его кармане лишний гульден, то Вилли сразу же его несёт в мою таверну. Бывало, он весь вечер пиво пьёт, а к полуночи волочит свои непослушные во хмелю ноги в «весёлый дом» Пегги. Не знаю, каким он любовником был, но помахать во хмелю кулаками очень даже любил, за что неоднократно сиживал в нашей местной каталажке. И вот однажды безлунной ночью на узкой тропинке возле домика Пегги столкнулись Ханс и Вилли. Тропинка была узкая, а ночь тёмная, поэтому оба моряка, недолго думая, схватились за ножи. Не знали они, что в эту ночь удача отвернулась от обоих, и рассвет уже никому из них не суждено было встретить.

– Да-а, печальная история, – задумчиво произнёс Павка.

– Я бы тоже считала эту историю грустной, – деловито звеня ключами, буднично произнесла Марта, – если бы за день до смерти Ханс не заплатил мне за постой на три месяца вперёд! Вот твоя, Пауль, комната! Как видишь, у Марты в доме всегда порядок: простыни чистые, полы метёные! Если пожелаешь, то еду тебе будут прямо в номер подавать.

– Спасибо, тётушка Марта, но только я никогда один за стол не сажусь – не по-людски это!

– Вижу, что хороший ты парень, Пауль. Может, какой нашей девушке и повезёт, если ты её в жены возьмёшь.

– Может и повезёт, – легко согласился ветеран классовых сражений. – Только я о женитьбе ещё не думал. – Вот кредитка, возьмите, тётушка, за месяц вперёд.

– А что будет через месяц? – вздохнула трактирщица. – Опять по свету бродяжничать пойдёшь?

– Не знаю, тётушка. На войне далеко загадывать было не принято. Может и позовёт меня за собой ветер странствий, а может, моя измученная душа найдёт утешение в доме молодой вдовушки. Как знать!

На том и расстались.

Спал Павка в эту ночь крепко, без сновидений. Только под утро пришёл к нему во сне Стёпка Ремнёв – эскадронный командир, подло убитый махновцами год назад. Был он при полном параде, даже сапоги ваксой начищены. Бряцая шашкой, зашёл Степан в комнату и молча стал возле его изголовья. Молчал и Павка, чувствуя на себе укоризненный взгляд погибшего товарища. Корчагину очень хотелось оправдаться перед Ремнёвым, хотя оправдываться ему было не в чем.

Проснулся Павка с мокрым от слёз лицом. Рядом с постелью на табурете сидела старая Марта.

– Ты ночью во сне сильно кричал, – сообщила ему Марта. – Я зашла к тебе в комнату и попыталась тебя разбудить, да не смогла. Так и просидела на табурете до самого утра, вытирая тебе слёзы.

– Разве я плакал? – смутился Корчагин.

– Не надо, солдат, стесняться слёз, – покачала головой Марта. – Через них твоя душа от боли освобождается. Мужчины редко плачут, но, случается, всё-таки плачут.