Путь к солнцу - Корбан Эддисон Страница 22

— Пошли. Шанкар ждет.

Вслед за Сумирой и Сухиром девочки спустились по лестнице и вышли в коридор. На этот раз он был заполнен девушками — их было не меньше двадцати. Некоторые стояли, прислонившись к стенам; другие сидели на полу возле открытых дверей в комнаты. Увидев Зиту и Ахалью, пара-тройка из них хихикнули, но большинство молча провожали их глазами. К удивлению Ахальи, почти все вешья оказались некрасивыми. Только двух или трех можно было назвать хорошенькими, и лишь одна была действительно красавицей.

— Пятьдесят тысяч, — сказала высокая девушка, когда они проходили мимо.

— Больше, — возразила та, что стояла рядом.

Сухир бросил на них яростный взгляд, и они тут же замолчали.

Перед дверью, ведущей в холл борделя, Сухир приказал Зите ждать снаружи, а Ахалью и Сумиру подтолкнул внутрь. На одном из диванов, стоявших напротив зеркала, сидел мужчина лет сорока пяти с кудрявыми черными волосами. На запястье у него болтались золотые часы. Он оценивающе оглядел Ахалью с ног до головы. Сухир опустил жалюзи; Сумира села на другой диван и склонила голову.

Сухир щелкнул выключателем. Вспыхнули яркие лампочки, обрамлявшие зеркало. Ласковым голосом Сухир велел Ахалье встать перед зеркалом так, чтобы на нее падал свет, и посмотреть мужчине в лицо. Она на секунду подняла глаза, но тут же снова уставилась в пол.

— Шанкар, друг мой, — заявил хозяин борделя. — Сегодня я приготовил тебе нечто восхитительное. Две девочки. Обе — девственницы. Это старшая.

Шанкар что-то пробормотал, поднялся с дивана и подошел к Ахалье. Он погладил ее по щеке, по волосам и тыльной стороной ладони коснулся груди.

— Ravas, — вздохнул он. — Изумительно. Вторую смотреть не обязательно. Прибережем ее на другой раз. Сколько за эту? Без презерватива.

— Презервативы обязательны, — возразил Сухир. — Ты знаешь правила.

Шанкар пожал плечами:

— Правила ничего не стоят. Сколько ты хочешь?

Сухир секунду поколебался.

— За такую девочку, как эта… Шестьдесят тысяч. И только на этот раз.

— Да… сурово. Ты много просишь, Сухир, — заметил Шанкар. — У меня в кармане всего пятьдесят тысяч наличными.

— Можешь сходить к банкомату, — предложил Сухир. — Эта девочка стоит каждой рупии, поверь мне.

Шанкар сделал шаг назад.

— Хорошо. Шестьдесят тысяч. Остальное заплачу позже. — Он протянул Сухиру пачку банкнот в тысячу рупий.

Сухир посмотрел на Сумиру.

— Отведи их наверх, — скомандовал он. — И пусть вторая подождет на лестнице. Послушает. Это будет для нее хорошим уроком.

Пока происходили эти переговоры, Ахалья находилась в состоянии, близком к параличу. Она едва держалась на ногах. Сердце бухало в груди, словно тяжелый молот; по спине бежали мурашки. В ярком свете огней все казалось нереальным. Ей почудилось, что Шанкар — не человек, а дух, привидение, пришелец из мира теней. Привидение не может лишить ее девственности. И в то же время она знала, что воображение просто играет с ней в глупые игры. Он человек. Такой же мужчина, как все остальные.

Услышав распоряжение Сухира насчет Зиты, она похолодела и вскинула на него взгляд, но ничего не сказала. Страх испарился вместе с остатками сопротивления. Она позволит Шанкару овладеть ею, чтобы показать Зите, что сопротивляться бессмысленно. Любое противодействие, как она поняла теперь, означает боль, а боль сделает это жалкое существование невыносимым. После сегодняшней ночи она станет awara, падшей женщиной. И у этой дороги есть только один конец.

— Bolo na, turn tayor ho? — спросила Сумира. — Скажи мне, ты готова?

Ахалья кивнула. Она безропотно подала Шанкару руку, и тот вывел ее в коридор. На Зиту она даже не взглянула — не смогла. Поднимаясь вслед за Шанкаром по ступенькам, Ахалья вдруг подумала об отце. Он всегда говорил ей, что она сильная, что может все, что талантам ее нет числа и она станет тем, кем пожелает. Прекрасная мечта, которой не суждено осуществиться. Сумира взбила подушки и зажгла свечу. Ахалья вспомнила мать. Амбини была нежной и гордой, настоящий образец для подражания. Теперь они оба мертвы, и отец, и мать. Их тела валяются на некогда прекрасном пляже, словно обломки дерева, вынесенного волнами на берег. Ничего не осталось. Только мир лжи и обмана.

Сумира оставила их с Шанкаром наедине и закрыла за собой дверь. Ахалья молча смотрела на какое-то пятнышко на полу, не в силах поднять глаза на мужчину, который купил ее. Ее била сильная дрожь. Шанкар подошел ближе и взял ее за подбородок. Расстегивая одной рукой штаны, он улыбнулся.

— Сегодня твоя первая брачная ночь, — сказал он и толкнул ее на кровать.

Зита стояла в темном коридоре и тихонько всхлипывала, слушая, как незнакомец за дверью насилует ее сестру. За пятнадцать лет своей жизни она мало что успела узнать о плотском желании, но что такое изнасилование, вполне понимала. Когда Шанкар закончил кряхтеть и стонать, Ахалья заплакала. Через минуту он распахнул дверь и прошмыгнул мимо Зиты. Его одежда была в беспорядке, глаза казались остекленевшими. Он не сказал ни слова, просто исчез, словно тень.

Зита скользнула внутрь. Ахалья лежала на кровати, среди сбившихся простыней; ее чуридар валялся на полу. Пламя свечи отбрасывало на стены колеблющиеся тени. Глаза Ахальи были закрыты, ее лоб оказался горячим на ощупь. Зита поцеловала ее в щеку и опустилась на колени рядом с изголовьем. Вскоре появилась Сумира. Она подняла Ахалью, вымыла ее и одела в свободную ночную рубашку. Потом снова уложила в постель.

— То, через что ты прошла, — трудно, — мягко сказала она. — Стыд — это естественно. В первый раз все его испытывают. Но ничего, ты переживешь это. Привыкнешь со временем.

Она вышла. Девочки остались вдвоем.

Зита разделась, улеглась в кровать рядом с Ахальей и крепко обняла ее. Старшая сестра всегда была ее защитой и опорой. Даже в самые одинокие, грустные ночи в школе Святой Марии Ахалье удавалось утешить и развеселить ее. Во время цунами она своим телом заслонила Зиту от волн. Теперь пришла очередь Зиты защищать и успокаивать. Тихо, вполголоса она стала напевать песню, которую всегда пела им мать. Зита знала ее наизусть, и слова песни казались ей словами молитвы.

В новогоднее утро Ахалья проснулась поздно. Она напоминала птицу с перебитым крылом. Она разговаривала, отвечала на вопросы, но в ее голосе не было обычной жизнерадостности. Она съела завтрак, никак не высказав свое мнение о нем. Визиты Сумиры Ахалья словно не замечала. Вокруг продолжалась обычная дневная жизнь; кричали торговцы на улице, предлагая свой товар, болтали девушки-вешья внизу. Ахалья молча лежала на кровати, уставившись в никуда. Иногда она переворачивалась на другой бок, но почти не вставала.

Все звуки и образы как будто отдалились, потеряли четкость. Одна только Зита оставалась в фокусе. Ахалья удивлялась ее выдержке — казалось, за пару дней Зита повзрослела сразу на несколько лет. Она смачивала водой полотенце и клала его на пылающий лоб Ахалье, пела песни, которым научили их Амбини и Джайя, и читала наизусть любимые стихи сестры. Когда она начала читать стихотворение Сароджини Найду, Ахалья стала неслышно повторять слова вместе с ней.