Я стройнее тебя! - Кит Рид Страница 22

А если ты сама не справишься, Преподобный Эрл обещает «Решения». Что это за решения? Она не знает. Она не знает!

— Мадам?

Но послушай, а что если все же сделать первую подтяжку? Забудь все, что читала в бульварных газетах о неудачных пластических операциях, все эти страшные истории с фотографиями. Леди, вы будете выглядеть намного лучше, чем сейчас!

— Послушайте, мадам!

Подруги скажут: «Невероятно, у тебя такой отдохнувший вид». Начальник спросит: «Вы, кажется, похудели?»

Ральф твердит ей:

— К тебе станут по-другому относиться, крошка, так что не упускай свой шанс.

Тик-так, Марг Аберкромби. Прием назначен на завтра. Ты пойдешь или решишь, что не стоит? Как ты смеешь в такое время думать о подтяжках?

— Мадам!

— Ой, — рассеянно произносит она. Между прочим, эта операция нужна еще и для того, чтобы отвлечься. Когда на детей ты уже повлиять не можешь, стоит сосредоточиться на том, что тебе подвластно. — Простите. Я пришла сообщить о пропавшем без вести. То есть о пропавших.

— И кто это, леди?

— Это близнецы. Я вам звонила.

А если ты все же согласишься на операцию? Все равно это только оборонительные действия. На шее у тебя появляются морщины, которые, как годовые кольца в стволе вечнозеленой секвойи, отмечают ход времени.

— А зовут вас…

— Марг. — Хочешь не хочешь, надо возвращаться в настоящее. — То есть Маргарет Аберкромби. Я вам звонила час назад, помните? — Если честно, она была дома уже в восемь, а к одиннадцати решила больше не дожидаться Ральфа. Если бы Ральф пришел домой, идти сюда пришлось бы ему, и звонить, черт возьми, тоже.

Сержант снова перекладывает папки своими медвежьими лапами. Ей приходит в голову, что он в своем офисе имеет дело с бумагой, а не с электроникой, потому что такими толстыми пальцами неудобно нажимать на клавиши. Он искоса смотрит на самоклеющийся листочек.

— Ах да, двойняшки. Здесь написано, Элизабет и Дэниел.

— Дэнни. Их зовут Дэнни и Бетц.

Он поднимает глаза.

— И когда вы их в последний раз видели?

Господи, как же ее тревожит этот вопрос! И она не знает ответа! Бедняжка Марг.

Надо честно признаться, что Ральф и дети существуют подобно разрозненным звездам в каком-то беспорядочном созвездии. Челны семьи Аберкромби порывисто несутся каждый по своей орбите, приходят и уходят своими путями и сталкиваются друг с другом лишь изредка. Мимоходом. На кухне. Чаще в холле.

Ей кажется, что она сама в этом виновата. Если бы ей не нужно было ходить на работу в колледж, ей бы ужасно недоставало родного человеческого голоса рядом. Их никогда не бывает дома. Ральф ужасно занят. Иногда им удается поговорить в ресторанах, когда он хочет произвести впечатление на своих клиентов, и тогда Марг должна выглядеть наилучшим образом. Ральфу нужно, чтобы его клиент, зайдя в ресторан, увидел оживленно болтающую счастливую пару. Однако пока клиент идет к столику, темы для беседы исчерпываются. Но с Ральфом она хотя бы в такие моменты может поговорить, а вот с детьми…

С тех пор как они перестали быть милыми, послушными младенцами, во всем от нее зависящими, на Марг они перестали обращать внимание. Теперь они стали большими и немножко пугают. За несколько месяцев до того, как бедняжку Энни забрали Преданные Сестры, она превратилась в чужое враждебное существо. Опустив голову, ходила она в просторной одежде, скрывая свои секреты. Марг расценивает это как предательство, и пусть Энни потом что угодно говорит, когда ее наконец выпустят. Двойняшки очаровательны, они просто мечта любой матери, но они целиком поглощены собственной жизнью: Дэнни увлечен спортом, но она точно не знает, каким именно, Бетц — капитан болельщиц. Это, конечно, идет детям на пользу, только в промежутках между своими занятиями, общением с друзьями и просмотром телепередач они с ней не разговаривают. А еще хуже то, что с тех пор как двойняшки решили, что она и Ральф сбагрили Энни с глаз долой, Бетц и Дэнни объявили ей байкот.

Сержант теряет терпение.

— Мадам, так что с вашими пропавшими детьми? Когда вы их в последний раз видели?

— Хм. Недавно. Я…

Конечно же, она видела их, когда они выходили из кухни, направляясь к трассе Уотэвер. Бетц и Дэнни только ворчат, когда к ним обращаешься, вот и все. Во время ужина, который она обычно берет готовым, навынос, они сидят, опустив головы, и не смотрят на нее. Вчера вечером, когда они с Ральфом вернулись из ресторана, где встречались с архитекторами из Милуоки, сидели ли двойняшки перед телевизором, запивая кока-колой сандвичи, или уже легли спать? Она не помнит. Кто их знает, их могло и не быть дома. Когда они были маленькими, она приходила проверить, что они в постели. Как давно это было: она заходила посмотреть, как они, раскинувшись, лежат в кроватях, а когда-то она накрывала их одеялом и целовала, уже спящих, на ночь, но это было еще раньше. Теперь дети стали совсем другими. Самоуверенные красивые подростки. Пока что они физически безупречны.

Сержант стучит своими волосатыми пальцами, похожими на лапки тарантула. Видела ли она сегодня двойняшек за завтраком, или они просто схватили энергетические батончики и убежали, пока она в ванной делала косметические процедуры? А почему она решила, что они вообще возвращались? Из-за этих сомнений она отвечает уклончиво:

— Сержант, когда я вернулась домой с работы, их не было!

— Когда это было?

— Часов в шесть. Ну, вы понимаете. — Ей неловко. Было почти восемь.

Он терпеливо вздыхает.

— Вам придется завтра прийти снова, мадам.

— Завтра уже наступило. Взгляните на часы!

— Мадам, мы не признаем человека пропавшим без вести, пока не прошло двадцати четырех часов с момента его исчезновения.

— Но это же мои дети! Двойняшки!

— Да, хлопот вдвое больше, — говорит он. Все ей это говорят.

— И волнуюсь я вдвое сильнее. Ах, пожалуйста…

Он со вздохом достает бланк-опросник и действует точно по инструкции.

— Я должен спросить вас, убегали ли они прежде из дома?

— Зачем же им убегать?

— Это дети, понимаете ли. Кто их знает.

— Ну, это мои двойняшки, и я знаю. — Она изо всех сил старается не плакать, но ей все труднее сдерживаться. — То есть я должна это знать. — Она всхлипывает.

Что-то в ее интонации заставляет его смягчиться, а может, ему понравились дерзкие рыжие прядки в ее прическе, или ее улыбка, очаровательная и полная отчаяния, или взгляд, сверкающий от слез, которые у нее все никак не получается сморгнуть.

— Не переживайте, мадам, возможно, они заночевали у кого-то из своих друзей. Вы не проверяли?

— Как же я могла это проверить?