L - Лия Киргетова Страница 22

Если Машеньки — патологические дуры, то почему я к своему серьезному возрасту не научилась вычислять таковых из толпы? Почему я вместо того, чтобы исчезнуть тихо на второй день знакомства, зависла в ее жизни на некоторое время? Если бы Машенька влюбилась в меня, мне было бы еще и стыдно. Но нет, она просто хочет, чтобы о ней заботился такой человек, как я. И все, что ей нужно — это получить свою порцию изюма. Она не понимает, почему я не реагирую.

— Говори. Хм. Давай поговорим.

— Я вижу, что ты меня не любишь, — за этой фразой-провокацией скрывается, прежде всего, желание быть разубежденной.

— Да, я тебя не люблю, — мне нравится смотреть на ее лицо. Неужели она не думала о таком варианте ответа? О какой любви говорят Машеньки? С первого взгляда, наверное?

— Тогда почему ты здесь?

— Знаешь, я, действительно, собираюсь идти, — мне неизбывно, до изжоги, до комариного писка вместо мыслей, тоскливо.

Мы провели вместе восемь вечеров из тринадцати дней знакомства. Я знаю о ней все. Обо всех ее бывших девушках и случайных сексах, коих — к моему тотальному изумлению — насчиталось что-то около ста пятидесяти. Я знаю все о ее здоровье, о ее работе, об окружающих Машеньку сволочах. Она не знает обо мне ничего. Машенек не интересуют истории других людей, им важно только отношение к ним самим.

На мои вопросы, провоцирующие собеседника на попытки смены контекста восприятия своей картины мира, Машуля отвечает двумя фразами: «А почему я должна меняться?» и «Все так живут, не только я». Мне сложно что-то возразить, да и попросту лень. Мне безразлична судьба человека, который «хочет, чтобы о нем позаботился кто-то сильный». И я с ужасом понимаю, что это желание перерастают единицы из сотен тысяч. Мои шансы на личное счастье крайне невелики.

Учусь у Машеньки простым антиистинам, только для того, чтобы знать противника в лицо. Ведь часть такой Машеньки сидит и во мне, как бы мне не хотелось отвернуться от отражающего меня зеркала. Я сама себе невыносимо противна. Машенька, тем временем, выпадает из состояния крайней задумчивости сразу в пучину ярости. Справедливого гнева.

— Тогда зачем ты со мной встречалась все это время? Зачем ты спала со мной?

— Ты мне понравилась, — кротко отвечаю я. — Ты очень привлекательная девушка. Просто, у нас с тобой не может быть совместного будущего. На то, чтобы это понять, было нужно несколько дней. Тебе нужен человек для серьезных отношений, а я пока не готова к этому, извини.

В глазках Машеньки возгорелось пламя страстного возмущения, уши покраснели до самого яркого пунца. Машенька пятнела и надувалась.

— Тогда уходи прямо сейчас!

— Хорошо, — я поднимаюсь с кресла, упаковываю ноутбук в чехол, и направляюсь в прихожую. Маше мало.

— Подожди! Я считаю, что заслуживаю хоть каких-нибудь объяснений!

— Что ты хочешь услышать? Мы познакомились. Переспали. Я провела у тебя несколько вечеров. Отношения могут развиваться, или сходить на нет. Ты — хороший человек и красивая женщина (от слова «женщина» у «Машеньки на четвертом десятке» перекосило рот). Девушка, (рот расслабился). Ты мне очень нравишься, но никакой любви я не чувствую, и предпосылок для дальнейшего развития отношений тоже. У меня на это есть свои причины. Извини.

— Ты мне тоже не подходишь! — далее из Машенькиного ротика полилась пена гнева, и за короткий, двадцатиминутный монолог я узнала ответ на великий вопрос всех времен и народов: «чего хотят Машеньки?». Об этом я здесь и написала.

Больше мы никогда не виделись. Случайно встретив общую знакомую полгода спустя, я узнала, что увенчала собой одну из фронтальных мозаичных стен имени битвы Машеньки с жестокими, эгоистичными монстрами беспощадного мира. Ещё я знаю, что о ней так никто толком и не позаботился.