Азъесмь - Этгар Керет Страница 22

Непонятно, почему все трое называли это бильярдом, хотя на самом деле это был пул. Но, честно говоря, важно не название – важно занятие. А так они могли каждый день встречаться у бильярдного стола в кафе, устраивать некое подобие маленького турнира и чувствовать, что они чем-то заняты. Обычно выходила ничья, потому что единственный из них, у кого было немножко опыта – он вырос в Крайот, – не обладал должной координацией. У второго как раз была координация, но не было никакой особой мотивации. А третий, который буквально лопался от мотивации, не чувствовал угол, – то есть всякий раз, когда подходила его очередь, удар оказывался настолько невозможным, что у игрока даже теоретически не оставалось шансов.

Пул – это игра для двоих, так что кто-нибудь всегда сидел в сторонке, пил кофе и разговаривал по мобильному. Тот, который вырос в Крайот, звонил своей подружке и сюсюкал с ней по телефону, клал палец туда, куда говорят, и делал вид, что касается ее губ. Просто поразительно, какими дебилами могут казаться люди, когда говорят со своими подружками, особенно если очень их любят, – потому что когда ты просто с кем-нибудь трахаешься, пытаешься еще хоть как-то держать себя в руках, но когда по-настоящему влюблен, такие беседы могут звучать слегка тошнотворно. Кстати, по поводу траха: второй, тот, у которого была координация, пил не капуччино, а маленький, крутой эспрессо, и пытался рулить между параллельными звонками от всех девушек, с которыми познакомился на этой неделе. Поскольку он прилагал все усилия, чтобы ни один роман из тех, которые он держал в подвешенном состоянии, не перерос во что-нибудь серьезное, ни один и в самом деле не смог перерасти во что-нибудь серьезное, и со стороны это выглядело довольно печально.

А третий, который с мотивацией, был единственным, кто ничего не пил и почти не разговаривал по мобильному, потому что был увлечен игрой. Как-то раз он даже пытался утвердить правило, по которому мобильники выключались бы на время игры. Но другие не согласились, и это было довольно гнусно с их стороны, потому что из-за всех своих дружков и интрижек они никогда не были на сто процентов сосредоточены на игре. Сидя в сторонке, он не пил и не говорил по мобильнику, а грыз себя за то, что завалил предыдущую игру. И каким-то образом всегда выходило так, что, когда надо было сделать решающий удар, он не чувствовал угол. Честно говоря, он сидел в сторонке не слишком часто, а остальные обычно ему поддавались, потому что, когда три года тянешь лямку с одной и той же девушкой или когда чувствуешь, что тебе неловко за четырех девушек одновременно, проигрыш в бильярд вдруг кажется тебе полной чепухой. Так что в теории все должно было идти своим чередом. Но только тот, у которого была мотивация, в глубине души знал, что часто мухлюет, да еще и со своими лучшими друзьями. Это раздражало его, потому что, по сути, он был очень честным человеком. Желая найти другой выход, он каждый день задерживался, когда его друзья уже уходили, и тренировался, пытаясь понять, что делает не так. Со стороны это выглядело слегка жалко: тридцатидвухлетний лысый мальчик раскладывает шары в рядок, молотит по ним кием и почти беззвучно ругает сам себя каждый раз, когда промахивается.

Это продолжалось долго, изо дня в день, пока тамошняя официантка не решила ему помочь. Она научила его одному простому трюку: за одну десятую долю секунды до удара надо прекратить думать об ударе и подумать о чем-нибудь другом, приятном. Удивительным образом этот трюк почти всегда срабатывал, и он вдруг стал таким мастером, что его друзья больше не хотели с ним играть. Оба говорили, что причина именно в этом, но на самом деле существовали и другие причины. У этого, который из Крайота, уже должен был родиться ребенок, и он все время занимался то ультразвуком, то ипотекой, то всякими курсами по подготовке к родам. А второй от обилия девушек и неловких ситуаций был не в состоянии сосредоточиться и держать кий прямо. Так что третьему, тому, что с мотивацией, оставалось играть только с официанткой, и, несмотря на то что она всегда выигрывала, ему уже было довольно-таки все равно. Официантку звали Карен. У нее существовало железное правило – никогда не встречаться с клиентами. Но поскольку этот, с мотивацией, никогда ничего не заказывал, она, в общем-то, не считала его клиентом. Так что, – по крайней мере теоретически, – у него был шанс.