Секрет каллиграфа - Рафик Шами Страница 22

— Да, он не в себе, — говорил как-то кондуктор одному пассажиру, который вздумал смеяться над стариком. — Но он живет так, как другие могут только мечтать. На такую жизнь кладут годы тяжелого труда.

Барон вышел на остановке перед школой, где училась Нура, попрощавшись с пассажирами исполненным достоинства жестом. Кондуктор в его честь дважды ударил в колокол, после чего старик повернулся и помахал ему рукой. Белизна ладони и медлительность придавали каждому его движению поистине королевское величие.

Иногда Нура просто так доезжала до кольца, а потом возвращалась к школе.

Кондуктор хватался за голову:

— Неужели мы забыли ударить в колокол на твоей остановке?

Нура беззаботно смеялась, хотя сердце колотилось от волнения. Теперь она побывала в тех районах, о которых даже ее мать не имела представления. Но девочка не должна была ей об этом рассказывать, ведь та всегда ожидала самого худшего. Поэтому Сахар и встречала дочь каждый день на остановке возле дома. И так продолжалось с первого дня занятий и до последнего.

Школа Нуры располагалась в престижном районе Сук-Саруя, в здании, которое по праву считалось жемчужиной арабской архитектуры. Увенчанное шпилем строение имело при себе внутренний двор, украшенный роскошным фонтаном. Окна окаймляли наличники из цветного стекла, а многочисленные аркады давали во время перемен приют от дождя и палящего солнца. В школе училось порядка двухсот девочек, с первого по девятый класс.

Вскоре после того, как Нура сдала экзамены за курс средней ступени, это здание снесли, а на его месте воздвигли безликий торговый центр, где разместилось множество магазинов и большой склад бытовой техники.

В классе Нуры учились восемнадцать девочек. Каждая из них жила в своем мире, но все держались вместе, как сестры.

В школе Нура обнаружила, что у нее красивый голос. Она стала много и с удовольствием петь, и даже матери нравилось ее слушать. Отец же не только восторгался ее даром, но и учил контролировать дыхание. Его собственный голос никак нельзя было назвать хорошим, но в искусстве постановки дыхания он считался специалистом.

Особенно любила Нура уроки религии. Ей нравился преподаватель. Молодой шейх, ученик и страстный поклонник ее отца, он, ко всему прочему, был красивым мужчиной. Его восхищала манера Нуры декламировать стихи, и поэтому он часто просил ее цитировать Коран. И девочка пела суры с таким чувством, что на глазах одноклассниц выступали слезы. В качестве поощрения учитель гладил ее по голове, и это прикосновение Нура воспринимала как воспламеняющий удар молнии. Позже Нура узнала, что не одна она потеряла тогда голову от молодого учителя, по которому сох весь класс.

Нура на долгие годы сохранила добрую память о школе. Лишь одно неприятное происшествие омрачало ее.

Это случилось в седьмом классе, когда Нура была первой ученицей по всем предметам, кроме математики. Она не любила нового учителя Садати, а каждая задача по геометрии оборачивалась для нее настоящей катастрофой. Простейшие расчеты углов и сторон треугольника заводили девочку в лабиринт, из которого она никак не могла найти выход. Математика всем давалась с трудом, но для Нуры каждый урок становился тяжким испытанием и стоил немалых нервов.

Наконец случилось то, что должно было случиться. В один прекрасный день учитель Садати, который, как видно, встал в то утро не с той ноги, вызвал ее к доске и велел изложить все изученные до сих пор теоремы, пояснив каждую конкретным примером.

В тот момент Нура пожелала себе немедленной смерти, а на учителя Садати обрушила про себя все мыслимые проклятия.

Она стояла у доски и молчала, пока первый удар бамбуковой тростью не вывел ее из оцепенения. Потом трость снова взметнулась со свистом. Удары сыпались ей на спину, ноги, пока она наконец не сообразила, что должна вытянуть вперед руку. Нура не чувствовала боли. Сквозь пелену слез она видела, как остолбенели одноклассницы. Некоторые из девушек тоже заплакали и стали просить учителя прекратить. Но тот не остановился, пока не выбился из сил.

Дома мать отругала девочку. Отец же, напротив, взял ее сторону.

— Садати — осел, — сказал он. — Он не учитель. Я знаю его отца и дядю. Стадо ослов.

Нура вздохнула с облегчением.

— Я ненавижу его, — прошептала она. — Ненавижу…

— Успокойся, дитя, — отвечал отец. — Господу не по душе ненавистники, и только любящие достойны Его защиты и безграничной милости. Имей сострадание к несчастному. Он занимается не своим делом и тем самым уже наказан достаточно.

Через год учитель Садати исчез. Он учинил расправу над одной шестиклассницей, не подозревая, что ее отец — старший офицер спецслужбы. По приказу министерства культуры Садати был переведен куда-то на юг. Должно быть, для него это стало настоящей катастрофой, поскольку он особенно ненавидел все связанное с югом и его крестьянами.

В Сук-Саруя Нура училась только до окончания средней ступени. Для продолжения образования отец выбрал другую школу. Но тут мать не выдержала. Заливаясь слезами, она пала перед мужем на колени и грозилась свести счеты с жизнью, если ее и дальше будут разлучать с Нурой.

— Все, что нужно женщине, — это не науки, а мужчина, от которого она родит детей, — причитала мать. — И если Нура будет хорошо готовить и шить и сумеет воспитать своих сыновей правоверными мусульманами — чего лучшего ей можно пожелать?

И отец сдался. Это стало первой трещиной в их отношениях. В дальнейшем, вплоть до самого бегства Нуры, они множились и углублялись. Доверие подобно стеклу: оно хрупко и никому не под силу вернуть ему первозданный вид.

Мать вдохновилась идеей сделать из дочери портниху. Так в возрасте пятнадцати лет Нура поступила на обучение к Далие, которая жила в их квартале, в переулке Роз.

Примерно в это же время у них появился новый сосед. Бывший владелец второго, считая с начала переулка, дома вот уже два года как умер. Его жена переехала к племяннице куда-то на север, а дом продала. Новый его хозяин работал в энергетической компании. У него была маленькая и очень приветливая жена и четверо сыновей — веселых ребят, часто смешивших соседей своими шутками. Семья исповедовала ислам, однако открыто общалась и с христианами.

С Нурой новые соседи с самого начала обращались приветливо и поэтому сразу ей понравились. Девочка подружилась с сыновьями и с удовольствием слушала их захватывающие истории об Африке. Семья долгое время прожила в Уганде. Когда же их болезненной матери стал совсем невмоготу африканский климат, отец бросил там высокооплачиваемую работу и нашел место в Дамаске. Мать выздоровела сразу, как только ступила на сирийскую землю.

Особенно пришелся по сердцу Нуре второй по старшинству брат Мурад. От него всегда приятно пахло, и, когда он начинал смеяться, Нуре хотелось заключить его в объятия.

Полгода спустя Мурад признался, что влюбился в нее с первого взгляда. Он был лет на пять старше Нуры и почти такой же красивый, как Тамим. Впервые за долгое время Нура почувствовала, как под взглядом молодого мужчины пляшет в груди сердце.