Место для жизни - Юлия Винер Страница 22

Что еще? Электроприборы, утюги, фены, тостеры разные, миксеры, микроволновые печки, вентиляторы, радиаторы, это я недели две назад смотрела, но не очень внимательно, как-то настроения не было. У меня вообще третий этаж неважно освоен. Телевизоры, видео, и еще есть нечто, называется дивиди, у мальчишек не было, надо как следует разобраться. А главное — мобильные телефончики. Пожалуй, именно этим завтра и займусь. У моих у всех были, конечно, но они даже позвонить не успели. И разве такие! Есть даже с фотокамерами, и даже на видео снимают, вот бы они порадовались! С ума бы посходили, только дорого, у Верочки с Генкой таких денег нет. Но я уж не пожалею. Все равно сбережения оставить некому.

И все, пора уходить. Интересно все же, где был этот теракт.

Я еще вспомнила, что надо купить молотого красного перца, они ведь совсем здешние и любят все острое, в том числе и голубцы. Придется опять спуститься в супер.

На нижнем этаже к ней подошли двое, мужчина и женщина.

— Можно с вами поговорить? — спросила женщина.

— Да, в чем дело? — ответила она. Ей не хотелось задерживаться, но, может быть, приезжие, хотят что-то спросить.

— Мы хотим предложить вам помощь, — сказал мужчина.

— Помощь? Какую помощь?

— Любую, какую вам надо.

— Ого! — засмеялась она. — Ангелы? Все можете?

— Социальные работники от муниципалитета. Не все, но кое-что можем, — сказал мужчина.

От стены оторвалась длинноносая пожилая женщина в короткой не по летам юбке и втиснулась между двумя социальными работниками.

— Мне! — сказала она хрипло. — Мне нужна помощь!

— Простите, минутку, — сказал мужчина и негрубо, но твердо отвел длинноносую в сторону.

— Нам сказали, что вы все свое время проводите здесь, — заговорила социальная работница.

— А что, нельзя? И не все, а только часть.

— Почему же нельзя? Но нам сказали, что вы с утра до вечера.

— И что? Я украла что-нибудь? Или мешаю кому-нибудь?

— Нет-нет, конечно, не украли. Но людей ваше постоянное присутствие смущает, люди обеспокоены, что вы все время здесь. Это значит, что вам плохо и вы нуждаетесь в помощи. Расскажите мне, что вам нужно. У вас есть где жить?

— Есть, есть! Еще как есть! Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Может быть, вам нужны горячие обеды? Психолог? Группа поддержки?

— У меня все есть! Квартира, одежда, горячие обеды! Оставьте меня в покое!

— Это очень хорошо, что у вас все есть. Но все-таки давайте поговорим.

— О чем поговорим? У меня все, все есть, больше, чем нужно! Оставьте меня в покое! Идите лучше туда помогайте, там теперь полно свеженьких, кому нужна группа поддержки!

— Не надо так волноваться, мы хотим вам только хорошего.

— Оставьте меня в покое! Оставьте меня в покое! — крикнула она и сделала шаг к выходу. Было уже не до красного перца.

— Цви! — позвала социальная работница. Мужчина быстро подошел, они вдвоем остановили ее.

— Маниакальное состояние, — негромко бросила социальная работница мужчине. — Как поступим?

Они взяли ее с двух сторон под руки. Подскочила длинноносая и схватила под руку мужчину:

— И меня! И меня!

Мужчина выдернул руку, оттеснил длинноносую вбок. На шум подошли несколько покупателей и две продавщицы, обе знакомые, одна та самая русская грубиянка из парфюмерии. Мальчик-охранник, выбежавший было на улицу глянуть, где рвануло, вернулся к входной двери и тоже смотрел.

— Пойдемте с нами, — ласково сказала социальная работница. — Поговорим с врачом, выясним все проблемы и попробуем их решить.

— Мне не нужен врач! Нет у меня никаких проблем! Пожалуйста, оставьте меня в покое!

— Ничего, ничего, пойдемте, все будет хорошо, — настойчиво повторяла социальная работница, двигаясь к выходу.

— У меня! У меня проблемы! Много проблем! — кричала длинноносая, снова пытаясь втиснуться между социальными работниками. Так они все вчетвером и двигались медленно к выходу. Подошли еще люди, подбежал администратор.

— Чего им от нее надо? — спросила соседку русская грубиянка.

Та дернула губами:

— Помогать хотят.

— А она просила?

— Да где просила, видишь, как отбивается.

— Тогда чего?

— Да жаловался кто-то, мол, ходит, смотрит, мешает работать.

— Ну, сволочи, — тихо проговорила русская и, подскочив к идущим, крикнула:

— Чего вам надо? Куда вы ее ведете?

— Мы хотим ей помочь, — вежливо ответил мужчина. — Она проводит здесь слишком много времени. Не вмешивайтесь, пожалуйста, это вас не касается.

— Чего не вмешивайтесь? Чего не касается? Еще как касается! Она здесь поджидает меня с работы! Нельзя, что ли? Это… это… это моя мать!

Социальные работники остановились в нерешительности, коротко переговорили с администратором. Тот пожал плечами, развел руками, пробормотал:

— Ну, тогда что же…

Социальные работники отпустили свою жертву, сказали только продавщице:

— Что же вы так плохо за ней следите, надо лучше следить.

К ним немедленно ринулась длинноносая и крепко вцепилась в обоих. Но она, видимо, не стояла у них в плане.

Администратор наклонился к русской продавщице и тихо проговорил:

— Уводи свою мать отсюда к такой матери. Какой скандал устроили! И сама можешь не возвращаться. Завтра придешь в бухгалтерию, получишь, что тебе следует.

Мы вышли вместе. Мальчик-охранник на прощание засмеялся, как всегда, и сказал, да что же ты их ножом-то не пырнула, у тебя ведь есть большой острый нож… Но у меня не было сил пошутить в ответ, и я только махнула рукой.

Продавщица шла рядом и тихо ругалась. А я смотрела на нее и думала, нет, это не моя Верочка. Совершенно не похожа. Ни лицом, ни одеждой. Верочка и слов-то таких никогда не употребляла. Спасибо ей, конечно, этой продавщице, кто бы мог ожидать от такой хамки, но ведь это мне теперь, чего доброго, туда и ходить будет нельзя? Как же я теперь буду? Дома сидеть, в постылой квартире? Жаль, жаль не была я рядом, когда этот идиот арабский там подорвался.

— Как же я теперь буду? — спросила я вслух.

— Как будете? — сказала она сердито. — Да так и будете. Мало кругом больших магазинов?

И резко свернула в сторону.