Тайны Торнвуда - Анна Ромеро Страница 21

Сэмюэл, видимо, почувствовал мое ужасное состояние, потому что привлек меня поближе и уткнулся лицом мне в шею. И шептал, шептал. Я не могла разобрать слов, но через минуту мне стало щекотно. Я попыталась вырваться, но Сэмюэл держал меня крепко. Скоро мое ерзанье вызвало у него смех – добрый, томный, хрипловатый звук, от которого по телу пробежала восхитительная дрожь. Вскоре я тоже захихикала. Наша возня ослабила напряжение. Я позабыла о своих страхах. Был только Сэмюэл – мой дорогой, любимый Сэмюэл – и дивный момент близости, который мы сейчас переживали.

Обвив его, как молодая лиана, я крепко к нему прижалась, а потом еще сильнее, когда он вместе со мной упал на кровать, придавив меня своей тяжестью. Задравшаяся до талии юбка затем и вовсе покинула меня. Каким-то образом на полу к ней присоединилась блузка, а потом мое белье вместе с брюками и рубашкой Сэмюэла. Его кожа была бархатистой, мускулы под ней – стальными.

– Может, я сплю? – пробормотала я. – Что, если проснусь и увижу, что тебя уже нет?

Сэмюэл погладил большими пальцами мои щеки и поцеловал в уголки губ. Кровать скрипнула, когда он поменял положение и вытянулся рядом со мной.

– Это достаточно реально? – выдохнул он, ведя ладонью по моему плечу, потом ниже – по груди. – Это доказывает, что я не сон?

– О, ты именно сон, – возразила я с улыбкой, обнимая его за шею и приближая к нему свои губы. – Чудесный сон, от которого я не хотела бы очнуться.

– Тогда мы не станем просыпаться, – пообещал он. – Останемся здесь навсегда, только ты и я, как сейчас, всегда вместе.

Эти слова мне понравились, и захотелось подольше понежиться в тепле, которое они мне дарили. Потом губы Сэмюэла встретились с моими с такой ненасытностью, что я забыла, о чем он говорил, забыла его клятвы, забыла сладостное обещание нашего совместного будущего. Необыкновенно долго мое сознание воспринимало только солнечный свет, меркнувший в окне, тени, медленно переместившиеся по мере того, как день сменился ночью, негромкое поскрипывание ржавых пружин койки – и Сэмюэла, моего дорогого Сэмюэла, обладавшего мной, пока длился сон, от которого мне не хотелось бы очнуться.

Позже – видимо, много позже – я лежала бодрствуя, пока Сэмюэл спал. В какой-то момент в горячке нашего соединения я почувствовала, как оболочка прежней Айлиш потрескалась и отпала, подобно оставленной в траве змеиной коже. Я всегда была чужачкой, застрявшей между миром моего отца, включавшим книги, изучение Библии и молитвы, и простым существованием в миссии народа моей матери. Я не была ни светлой, ни темной – девушкой-тенью, застрявшей между двумя этими мирами. Однако теперь принадлежала Сэмюэлу, а он – мне. Я мысленно улыбнулась, испытывая удивительный душевный подъем. «Мы, – как очень часто говорил он мне в прошлом, – создадим наш собственный мир, где различия в людях будут цениться, а умения, таланты и душа – ставиться гораздо выше таких мелочей, как цвет кожи…»

Что-то мелькнуло за окном.

Сова или козодой, подумала я. Птица, пролетевшая мимо и потревожившая хрупкий луч лунного света, который освещал наше убежище. Хотелось проигнорировать эту помеху, и на какое-то время мне это удалось, но потом кожу стало покалывать, как будто я слишком долго пробыла на солнце, и у меня возникло странное чувство, что мы больше не одни.

Мой взгляд прошелся по освещенному луной вороху одежды на полу, мимо прямоугольной тени дверного проема – к невысокому гардеробу с ветками шиповника в вазе. Он скользнул по грубой стене, пока наконец не достиг бледно мерцавшего окна.

В лишенный стекла оконный проем таращилось лицо. Детское лицо, словно отделенное от тела, беспокойный дух, выплывший из ночи. Оно было пухлым и сияло белизной, как алебастр, колебалось, подобно призраку, вглядываясь в комнату большими любопытными глазами. На кратчайшее мгновение я встретилась с ним взглядом, и ужас поразил меня в самое сердце. Я смотрела в лицо смерти. Моей смерти. А может, смерти Сэмюэла? У меня перехватило дыхание. Я открыла рот, но не смогла закричать. Лицо призрака похитило мой голос, утопило его в колодце тишины, сделав меня немой. Но лишь на миг.

Наконец я глотнула воздуха и закричала.

Сэмюэл неуверенно сел на кровати и обнимал, пока я не успокоилась. Когда ко мне вернулась способность соображать, я бессвязно пробормотала:

– Там, в окне, лицо. Это было ужасно, Сэмюэл, жуткое призрачное лицо!

Он вскочил с кровати и натянул брюки. Выхватив из-под кровати какой-то тряпичный сверток, вынул из него черный предмет и бросился к двери. Его шаги прогрохотали по ступенькам, потом – вдоль стены домика, захрустели, удаляясь, сквозь папоротник. Через минуту Сэмюэл вернулся, бухая вверх по ступеням и по веранде, ворвался в домик, ругаясь себе под нос.

– Кто это был? – резко спросил он.

– Не знаю.

Он вернул черный предмет на пол под кровать и обнял меня.

– Кто бы это ни был, он ушел. Говорю тебе, Айлиш, – сказал он, гладя меня по волосам и покрывая поцелуями мой лоб, – если я доберусь до этого негодяя… – Он отстранился и внимательно посмотрел на мое заплаканное лицо: – За тобой никто сюда не шел? Ты уверена, что не узнала его?

– Это был не человек, Сэмюэл. Я же тебе сказала. Это был призрак.

Он вздохнул.

– Призраки не подглядывают за людьми в окна, Айлиш.

– Этот подглядывал.

Тут глаза Сэмюэла затуманились, и он прижал меня к себе. Вернувшись в постель, мы лежали молча. Из-за тревоги что-то пропало, мы больше не были одни во вселенной, в коконе нашего сна. Внешний мир просочился сквозь преграду из нашей любви и осквернил эту любовь неуверенностью и сомнением. Медленно текла ночь, и мы, должно быть, уснули, но уже слишком скоро восток едва заметно заалел, затем рассвет окрасил край неба сначала бледно-зеленым, потом розовым, потом золотым цветом.

Я видела смерть. Смерть видела меня. Я поежилась, страх пророс в моем сердце, толкаясь и разворачиваясь, пока не пробился сквозь поверхность моей решимости.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я боюсь, что ты погибнешь.

Сэмюэл прижал меня теснее и поцеловал в макушку.

– Никто не погибнет. Ты не успеешь оглянуться, как я вернусь… Мы поженимся и никогда даже на минуту не разлучимся до конца жизни. Мы переживем войну и снова будем вместе, Айлиш, не бойся.

– О Сэмюэл.

Мне хотелось свернуться клубочком и найти убежище в объятиях Сэмюэла, но он отстранился, сел и потянулся за одеждой. Запечатлев последний поцелуй в уголке моих губ, он поднял с пола черный предмет и встал с кровати.

– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, пока меня не будет. А в безопасности ты будешь, только если научишься себя защищать.

Сэмюэл пересек комнату и, остановившись у двери, оглянулся. Свет усилился, края неба сделались темно-синими, цвета лесных фиалок. Он вдохнул влажного воздуха и закрыл глаза, словно хотел зафиксировать этот момент – меня на кровати, растрепанную и обнаженную, мои глаза, сияющие страстью, вазу с шиповником, мою разбросанную одежду, аромат жасминового куста и темную, в тени деревьев, дыру окна.