Терапия - Дэвид Лодж Страница 21

- Просто у меня есть замечательная идея для сногсшибательного «мыла», что-то вроде английского «Твин Пикса». Рано или поздно до нее додумается кто-нибудь еще, и я этого не вынесу.

- И что же это за идея? - спросил я, отводя глаза от двух ее пиков, и поспешно добавил: - Нет, не говорите мне. Скажите Олли. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день меня обвинили в плагиате.

Саманта улыбнулась и сказала, что эта идея не в моем вкусе, я сочту ее извращением.

- Где тут извращение? - спросил Марк, приканчивая вторую порцию шоколадного десерта.

- Не твое дело, - отрезала Саманта, слегка потрепав его по уху острым ногтем.

И спросила меня, не следует ли ей найти агента. Я ответил, что это отличная мысль, но не предложил представить ее Джейку Эндикотту. Исключительно для ее же блага, но она, естественно, не оценила моего великодушия и, слегка обиженная, увела своего юного подопечного к гримерам.

Я стараюсь никогда не пропускать воскресных съемок. Не то чтобы я надеялся внести какие-то серьезные изменения в последний момент, но присутствие в студии зрителей создает на этих съемках приподнятое настроение, как в день премьеры. Никогда не знаешь, как поведет себя аудитория, какая будет реакция. Обычно на билеты подписываются поклонники сериала, и можно не сомневаться, что смеяться они будут в нужных местах, но, поскольку билеты бесплатные, всегда есть риск, что кто-то не придет. И чтобы гарантированно заполнить студию, «Хартленд» предпочитает приглашать в основном организованные группы, например, из общественных клубов или с предприятий, заинтересованных в дешевом вечернем развлечении, - таких зрителей за счет компании привозят и отвозят на автобусе, чтоб не сбежали. Иногда зрительный зал заполняют обитатели дома престарелых, которые уже с трудом улавливают сюжет, глуховаты и не слышат диалогов или подслеповаты и ничего не видят на мониторах, а как-то раз у нас была группа японцев, которые ни слова не понимали по-английски и всю запись просидели в полном молчании, озадаченно и вежливо улыбаясь. В иные вечера приходят люди, настроенные повеселиться по-настоящему, и тогда актеры добираются до финала на непрерывной волне смеха. Непредсказуемость студийной аудитории сближает ситком с настоящим театром более других телевизионных передач, и, видимо, поэтому я ловлю такой кайф от записи.

ТВ-студия «Хартленда» в Раммидже занимает огромное новое здание, похожее снаружи на терминал аэропорта: стекло и стальные летящие опоры. Его построили три года назад на рекультивированном участке земли в заброшенной индустриальной зоне примерно в миле от центра города, между каналом и линией железной дороги. Предполагалось, что оно станет сердцем огромного Медиа-парка, с бесконечной чередой студий, галерей, типографий и рекламных агентств, но экономический спад помешал осуществлению этой затеи. Здесь ничего нет, за исключением сверкающего монолита «Хартленда» и его огромной, утопающей в зелени автомобильной стоянки. «Соседей» записывают в самой большой «Студии С» - в ней поместился бы дирижабль, - по длинной стороне уходят вверх сиденья на триста шестьдесят человек. На полу установлены обращенные к зрителям стационарные декорации - самые большие и сложные, потому что здесь все в двух экземплярах: две гостиные, две кухни, два холла с лестницами, разделенные брандмауэром. На самом деле «Брандмауэр» был изначальным рабочим названием моего сценария, и некоторые эпизоды демонстрируются на разделенном экране, чтобы показать, что они происходят одновременно в обоих домах. Этот визуальный прием и следует признать фирменным знаком нашего сериала и, положа руку на сердце, нашим единственным открытием. На потолке, на металлических балках, укреплено около миллиона лампочек, напоминающих перевернутое поле подсолнухов. Их приходится охлаждать кондиционерами, из-за которых в студии слишком холодно. На генеральные репетиции я всегда надеваю толстый свитер, даже летом. Хэл Липкин и большинство персонала щеголяет в футболках темно-синего цвета с желтой надписью курсивом на груди - «Соседи».

Воскресенье - самый длинный и тяжелый день для всех, но особенно для Хэла. Он всеми командует и за все отвечает. Когда я приехал, он на съемочной площадке разговаривал с Роном Дикином, который стоял на верхней ступеньке стремянки с дрелью «Блэк энд Деккер» в руках. Снимается сцена синхронно на двух кухнях. Папаша Дэвис вешает полки под саркастические подначивания Долли Дэвис, а через стенку Присцилла и Эдвард озабоченно говорят об Алисе под завывание дрели. В разгар беседы папаша Дэвис протыкает сверлом стену, сталкивая кастрюлю, которая чуть не падает Эдварду на голову, - непростой эпизод, который должен быть жестко выверен по секундам. Разумеется, его репетировали, но теперь все надо проделать с настоящими предметами. Шнур дрели не достает до розетки, и съемка на некоторое время застопоривается, пока электрик ходит за удлинителем. Операторы зевают и поглядывают на часы, прикидывая, сколько осталось до перерыва на кофе. Актеры прогуливаются по съемочной площадке. Феба Осборн отрабатывает перед зеркалом балетные па. Создание телевизионных программ состоит главным образом из ожидания.

Рабочий день течет неторопливо и предсказуемо. Сначала Хэл на съемочной площадке дает указания, прерывая и, если необходимо, переставляя актеров, пока не достигнет желаемого результата. Затем он удаляется в контрольную комнату, чтобы посмотреть, как это выглядит оттуда. Пять камер с разных сторон съемочной площадки наведены на отдельных персонажей или группы. Каждая камера посылает изображение на черно-белый монитор в контрольной комнате. Цветной монитор в середине блока экранов показывает, что будет записываться сегодня для контрольной копии: отбор производит ассистент режиссера, следуя подготовленному Хэлом операторскому сценарию, в котором каждый кадр пронумерован и закреплен за определенной камерой. По мере того как разворачивается действие, ассистент называет номера сидящему рядом видеоинженеру, и тот нажимает на нужные кнопки. Определить из зрительного зала, какая из камер сейчас пишет, можно по горящей на камере красной лампочке. С галереи Хэл дает команды ассистенту режиссера Изабел, она их слышит через наушники и доносит до актеров. Иногда Хэл решает, что нужно изменить кадр или ввести новый, но это происходит на удивление редко. Он уже «увидел» всю серию в голове, кадр за кадром.

Мультикамера, так называется эта техника, сейчас редко используется на телевидении. На заре телеиндустрии все снималось только ею, даже серьезные драматические спектакли, - и снималось живьем, без последующего монтажа (вообразите, какому стрессу подвергались актеры, которым нужно было успеть перебежать и занять свои места в следующей сцене). Сегодня большинство серьезных спектаклей и ситкомов снимаются одной видеокамерой с последующим монтажом. Другими словами, они делаются, как кино: каждую сцену снимают несколько раз под разными углами и с разного расстояния, шаг за шагом, чаще на натуре, а не в студии и затем монтируют в удобное для режиссера время. Режиссеры предпочитают этот метод, потому что он позволяет им чувствовать себя настоящими творцами. Те, что помоложе, фыркают по поводу мультикамеры и называют ее «наборным телевидением», но большинство из них просто не умеют с ней обращаться - попытайся они ею воспользоваться, границы их скромных дарований сразу станут ясны всем. После съемок, при монтаже, вы всегда можете скрыть свои ошибки, но мультикамера требует, чтобы к моменту съемок все было подготовлено идеально. Это вымирающее искусство, и Хэл - один из его немногих еще сохранившихся корифеев.