Танец маленьких разбойниц - Спаркли Хейтер Страница 21

Мы встретились с Вианой в клубе «Интернейшнл» на приеме по случаю премьеры нового фильма «Алмаз любви» с участием восходящей звезды индийского кино Прити Пайджит. В этом нашумевшем фильме есть несколько откровенных сцен, вызвавших противоречивые мнения критики и оживленную дискуссию в средствах массовой информации. Естественно, в нашей беседе с Вианой мы не могли не коснуться этой темы.

«Мне подобные сцены не нравятся, — сказала Виана. — Однако это не означает, что я полностью отвергаю возможность их появления на экране. Что касается меня лично, то я согласилась бы сняться в эротической сцене только в том случае, если она необходима для более полного раскрытия образа моей героини, если же речь идет о дешевом желании пощекотать нервы публики — нет пускай подобными трюками занимаются другие молодые актрисы, вроде Прити и Сарасвати.

Недавно я познакомилась с одним американским режиссером который предложил мне сниматься в его следующем фильме. Он сказал, что в сценарии есть несколько эротических сцен. Я твердо заявила, что приму его предложение только при условии, если они будут сняты на высокохудожественном уровне. Я скорее соглашусь потерять хорошую роль, нежели поступиться своими моральными принципами. Поверьте, я не гонюсь за дешевой популярностью. В конце концов, я всегда могу вернуться к своей прежней профессии — продавать цветы, по-моему, это чудесное занятие».

Ах, она настоящее чудо, наша несравненная Виана. Но что это за намеки: «американский режиссер, новый фильм»? Уж не собирается ли Виана Ната стать звездой Голливуда?

«Нет-нет что вы, — смеется Виана — Это всего лишь одна роль в одном из голливудских фильмов, к тому же я пока не приняла окончательного решения. Я бы никогда не уехала из Индии навсегда. Здесь моя родина, здесь мой дом».

Верно, она бы никогда не смогла уехать из Индии. И почему Виана вообще обсуждает вопрос о съемках за пределами страны, даже не посоветовавшись с Папой? Последние дни он был настолько занят делами — торжества по поводу рождения внука, затем подлое предательство Доу, — что после отъезда Санджая и Чанки так и не нашел времени, чтобы послать к Виане кого-нибудь другого. Она прислала теплое письмо с поздравлениями и прелестный подарок для малютки Ганеша. Виана писала, что надеется на скорую встречу, но каждый раз, когда Папа звонил ей, трубку снимала горничная. И каждый раз он получал один и тот же ответ: хозяйки нет, она уехала на съемки или только что вернулась со съемок, но так устала, что не может ни с кем разговаривать.

Но именно сейчас, когда на Папу свалилось столько проблем, Виана должна быть рядом. Он хотел держать ее в своих объятиях и чувствовать, как нежные пальцы этой женщины ласкают его тело. Он хотел спать с ней. Странно: когда они занимались любовью. Папе казалось, что это не он отдает ей свою мужскую силу, но сам получает от Вианы какую-то необыкновенную энергию. После секса с другими женщинами он сразу же отворачивался к стене и засыпал. А после свиданий с Вианой вставал с постели бодрый, свежий, отдохнувший. В такие моменты его всегда обуревало желание построить что-нибудь грандиозное, вроде гигантской башни, и тут же разрушить, разбить, разметать на куски свое творение.

Пока Папа решал, кого из головорезов послать к Виане, пришло сообщение от Санджая: «Нашел. Пропала».

Папа уставился на дисплей мобильника: «Нашел» — означало, что они нашли Доу. «Пропала» — что пропало? Статуэтка пропала?!

«КУДА ПРОПАЛА? НАЙТИ!» — Папа быстро набрал текст и отправил сообщение.

Стемнело. Он поднялся с кресла — настало время ежевечернего визита к жене. Парализованная супруга неподвижно лежала на кровати в своей комнате, она все видела и слышала, но не могла говорить и лишь безмолвно моргала глазами — азбука Морзе, с помощью которой больная пыталась общаться с внешним миром.

Лишившись речи, Мама Меджит больше не могла устроить разнос слугам, не могла наорать на них или, тихонько подкравшись сзади, ухватить двумя пальцами за ухо и хорошенько встряхнуть. Она не могла читать нотации своим дочерям, не могла сказать, как безвкусно они одеты и какие у них отвратительные мужья и капризные, избалованные дети, она больше не могла сплетничать, рассказывая одной дочери о недостойном поведении другой, и не могла пожаловаться на плохую погоду и на скучные шоу, идущие по каналу «Дордаршан» — единственному каналу, который она смотрела целыми днями, потому что не могла попросить окружающих переключить телевизор на другую программу.

Она не могла сказать им… Нет, не правда — Мама Меджит могла говорить, просто никто не понимал ее безмолвных посланий.

Папа только делал вид, что умеет читать азбуку Морзе, но на самом деле он всегда неверно истолковывал слова жены. Если Мама усиленно моргала глазами, что означало: «У тебя некрасивая прическа», он переводил стоящей рядом дочери: «Она хочет сказать, что счастлива тебя видеть».

Несмотря на все старания. Мама Меджит так и не смогла объяснить мужу, что его молодая наложница, которая днем исполняет роль сиделки, бесстыдно ворует у нее из шкафа вещи и драгоценности, а другая женщина, работающая ночной сиделкой, постоянно обзывает ее разными непотребными словами.

— С Доу все кончено, — сказал Папа. — Но статуэтка пропала.

И хотя Мама Меджит в очередной раз попыталась сказать ему, что маленькое предательство Доу — ничто по сравнению с тем заговором, который замышляется в доме, он как обычно ничего не понял.

— Да-да, — нетерпеливым тоном произнес Папа, — я тоже очень тебя люблю.

Покупатель статуэтки явился на встречу с Доу в точно назначенный час. Морис Солт вошел в вестибюль отеля и, подойдя к лифту, опустил на пол один из двух чемоданов, в которых лежали аккуратные пачки долларов; он уже собрался нажать на кнопку, когда в дверях показались люди в форме. Менеджер отеля назвал полицейским номер комнаты. По странному стечению обстоятельств это оказалась та же комната, куда направлялся Морис Солт. — 1211.

Пожилая дама, которая с интересом наблюдала за всем происходящим, охотно рассказала Морису о причине визита полицейских.

— Убийство. Вчера на нашем этаже застрелили мужчину. Кошмарная история.

— Ужас, — поддакнул Морис. — Вы были с ним знакомы?

— Да. То есть нет. Видела один раз в лифте.

— Как он выглядел?

— Высокий, плотный, рыжие волосы…

— И кто же его застрелил?

— Не знаю.

Больше Морис вопросов не задавал. Он подхватил чемоданы и поспешил к выходу.

На днях, когда он услышал в трубке голос своего бывшего курьера по особым поручениям, утверждавшего, что одна очень ценная вещь, на поиски которой Доу отправился много лет назад, находится у него, Морис сразу почувствовал неладное. Поэтому, собираясь на встречу со своим блудным другом, он прихватил пистолет — на тот случай, если тот снова попытается надуть его.

По всей видимости, на этот раз Доу попытался надуть кого-то другого, и этот кто-то пристрелил его. Действительно ли он привез с собой золотую статуэтку, в которой было спрятано сокровище? Или Доу вернулся с пустыми руками и намеревался просто ограбить бывшего работодателя?