Звук моего голоса - Рон Батлин Страница 21
Звук моего голоса - Рон Батлин читать онлайн бесплатно
— Да, Моррис, да, хорошо.
Твой член достиг приличной эрекции, но как только она заговорила, ты почувствовал его нерешительность.
— Нет, — запротестовал ты, — не надо…
— Не надо что?
— Не надо… хвалить меня, — удалось тебе сказать.
— Что ты имеешь в виду, Моррис? — На секунду ее рука остановилась.
Нет, нет. Больше понимания. Тебе не нужно этого. Это как воровство. С помощью ее понимания она ворует все, составляющее тебя самого. И тут же твой член начал опадать.
— Мэри, — прошептал ты. — Принимай меня, какой я есть — просто какой я есть.
Никакого понимания, сказал ты ей, никакой надежды — ничего, только ты. Пьянство, страх, трусость.
— Нет, Моррис, нет, — прервала она тебя. — Ты не такой. Нет.
Но ты уже не мог остановиться. Ты исповедовался болью. Ты говорил и чувствовал, как будто капля за каплей из тебя выходит тяжелейшая ноша — необходимость притворяться перед ней. И перед собой. Появилось чувство ошеломляющего избавления, возможности отдохнуть.
— Нет, нет, — продолжала настаивать Мэри. — Ты не такой, ты не должен так считать. Я знаю, это неправда. Ты хороший.
Она продолжала ласкать тебя, целовать, прижиматься, ее голос успокаивал и утешал.
Но ты жаждал, чтобы ее ногти впились в твою кожу, чтобы ты задохнулся от неожиданной боли, когда яд и твое отвращение к самому себе начнут выходить наружу.
Она все старалась успокоить тебя, гладя по волосам, говоря, что ничего не имеет значения, пока ты любишь ее, а она любит тебя; это — самое важное, сказала она. Она все повторяла слова «любишь», «люблю» — снова и снова.
Если бы только она могла прорыть проход к тебе, достичь глубины твоего страдания, дотронуться до него, принять… Только такая боль могла бы подтвердить, кто ты есть на самом деле, — но не ее слова, не ласки, не любовь без действия.
— Мэри, — начал ты, — это не просто любовь. Любовь — это начало, самая легкая часть. Это — то, что потом, что остается…
Неожиданно ты почувствовал, что тебе вот-вот станет плохо. Неистово ты вырвался из ее объятий и отвернулся — вовремя, — разбрасывая блевотину по краю одеяла и на пол.
Некоторое время ты висел вниз головой на краю кровати.
Появился таз.
— Не ради тебя, а чтобы не испортить ковер, — сказала Мэри и вышла из спальни, громко хлопнув дверью.
А ты остался пялиться в таз, в мешанину цветов, вдыхать вонь, продолжая блевать до тех пор, пока тошнить стало нечем. Потом в изнеможении ты лежал на кровати.
Могла бы по крайней мере выключить свет, подумал ты, однако не засмеялся. Вместо этого натянул простыню на лицо и закрыл глаза в надежде, что скоро заснешь. Тебе хотелось плакать, но ты не мог.
Следующее утро было прекрасным. Никакого похмелья. Подарок судьбы. Ты проснулся за несколько минут до звонка и, хлопнув будильник по голове, отправил его спать. После этого, лежа в восхитительном состоянии мира и покоя, ты впустил в комнату поток солнечного света, который все раскрасил в естественные тона — даже экстравагантность японского халата Мэри. Она тоже еще спала. (Тебя не удивило ее присутствие, конечно, нет воспоминаний — нет и сюрпризов.) Малейшее движение могло разбудить ее, поэтому осторожно ты приподнял себя с подушек и выскользнул из-под одеял. Дюйм за дюймом, постепенно, ты модулировал свое положение из горизонтального в вертикальное. И тут увидел таз.
Чистый таз стоял у кровати. Ты не помнил, чтобы ставил его сюда. Ты снова посмотрел на него. Обычный таз. По крайней мере тебя не тошнило: таз был чист. Не многое вспоминалось из того, что произошло после твоего прихода домой: было поздно, и Мэри уже лежала в постели. Ты присутствовал на бесконечных встречах, где нужно было пересмотреть концепцию упаковки, потом работал с бумагами. Не особо запоминающийся вечер. Однако ты чувствовал себя неважно — принес таз по пути из кухни. К счастью, он тебе не понадобился. Теперь все было нормально. Ложная тревога. Тем не менее нет нужды тревожить Мэри по пустякам, поэтому ты решил захватить таз с собой и отнести вниз.
Твоя одежда беспорядочно ниспадала на пол со спинки стула. Ну и пусть, подумал ты. Надо взять что-нибудь новенькое, специально для нового утра. Что-нибудь свежее, чистое и хрустящее; что-нибудь светлое. Только тихо: ты не хочешь разбудить Мэри, поэтому — ничего хрустящего.
Осторожно, бесшумно, мягко — открываем ящик с носками, ящик с бельем, отделение для рубашек, дверцу гардероба. Какой костюм? Костюм под стать дню, конечно. Промежуточный — между днем внутри тебя и днем снаружи, устраивающий и того, и другого. Светло-голубой, решил ты. Сдержанный, но подчеркивающий глубинную радость.
Схватив таз в одну руку, ты захлопнул дверь спальни с отнюдь не бесшумным щелчком и — вниз по лестнице, по две ступеньки за раз. Не так быстро, однако. Одна ступенька. Две. Три. И четыре, и пять, и шесть, потом — поворот. Семь, девять, одиннадцать, и так до самого низа.
В кухню. Таз — на место, где ему должно быть. Потом — чай, тосты и Моцарт. Прекрасное утро. Ты открыл заднюю дверь и сделал глубокий вдох: прекрасный день. Птицы поют, деревья шуршат от удовольствия, цветы растут, благоухают и все вокруг расцвечивают. Кусты, каменный забор, небо. Еще один глубокий вдох и — назад к тостам.
Стол накрыт, ты собирался позвать всех вниз. Чашки и тарелки, ложки и тарелки. Скорее, ты торопишь своих домашних, чтобы увидеть сад, услышать птиц, чтобы дышать и жить.
Стол выглядел прекрасно, чай был отличным (и еще был лишний кипяток на всякий случай). Был мармелад, мед, масло, джем и «Шреддиз». Пир. Ты позвал их на пир. Были тосты, холодное свежее молоко и…
И они вошли! Ты поприветствовал их: доброе утро, стул для Элиз; стул для Тома; стул для Мэри, доброй твоей жены. И последний стул — для себя, любимого. Все вместе наконец. Семейный завтрак. Семейный пир.
Улыбки и горячий намасленный тост. Четыре наполненные до краев чашки, с лимоном для Мэри. Замечательно, замечательно. Три заспанных личика, три зевающих ротика. Сад все еще светится, чай вкусен, и Моцарт — Моцарт! Концерт номер десять, написан, когда ему было десять, две сотни лет назад, и все так же свеж, как в это утро…
— Нельзя попасть на радио, если тебе всего десять, — высказался младший Том.
— Почему же, можно, — рассмеялся ты.
— А я попаду? — спросил он.
— Если напишешь музыку, такую же хорошую, как эта, — ответил ты, потом немного промурлыкал мелодию, дирижируя себе ножом для масла. — Следующим будет рондо — отличная вещь!
— Рондо скучное, — изрекла Элиз.
— Скучное? — переспросил ты с притворным скептицизмом.
— И еще слишком громкое. — Мэри протянула руку и сделала звук тише. Это были первые слова, которые она произнесла после того, как спустилась. Утреннее приветствие.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии