Любовный недуг - Анхелес Мастретта Страница 20
Любовный недуг - Анхелес Мастретта читать онлайн бесплатно
Так их и нашла Хосефа Саури: они сидели в обнимку и свистели. Хосефа с Милагрос только закончили приводить в порядок дом Куэнки.
– Вы совсем промокли, – сказала она.
– То, что снаружи, не имеет значения, тетя Хосефа, – ответила Соль, которая знала о ссоре матери и дочери и старалась их примирить.
– Бедненькие мои. Пошли, посмотрим, сможем ли мы сегодня заснуть.
– Никто не спит, если возложил на свои плечи мечту о революции, – сказала Милагрос Вейтиа, подходя к ним.
– Тебе Соль уже сказала, что сразила наповал Сальвадора? – спросила она у Эмилии.
– Она не способна, – ответила та.
– Но я сама это видела.
– Она не способна рассказать об этом, – уточнила Эмилия.
А как он тебе? – заинтересовалась Хосефа. – Твоя мама скажет, что он очень плохая партия.
– В таком случае как ты считаешь, какого я о нем мнения?
– Идеальный мужчина, – сказала Эмилия.
– Почти. К счастью, он вернется так нескоро, что к тому времени я уже буду замужем.
– За кем? – спросила Эмилия.
– За кем-нибудь, – ответила Соль тем тоном, каким она говорила о несбыточных замыслах своей матери.
– Это если ты захочешь, – сказала Милагрос Вейтиа.
– Я захочу, – ответила ей Соль, словно была ясновидящей.
– А пока что пойдемте, или тебя больше не отпустят с нами, – попросила Хосефа, глядя на часы «Ватербари», чей маятник раскачивался в гостиной дома Куэнки.
Добродушная, но не слишком умная, как ее характеризовала Милагрос Вейтиа, Эвелия Гарсия и ее безупречный, но вспыльчивый, как о нем отзывалась сама Эвелия, муж ждали свою дочь у дверей дома на площади Пласуэла-дель-Кармен.
Было начало одиннадцатого, когда четверо женщин приехали туда на машине, которую дал им Риваденейра.
Как только они подъехали, машина даже остановиться не успела, а сеньор Гарсия уже начал кричать. Не соблюдая никаких приличий, он назвал безнравственными сестер Вейтиа и всех, кто участвовал в воскресных сборищах, и упрекнул свою дочь в том, что она совершила, по его мнению, распутство и этим запятнала честь своей семьи и поставила под сомнение свою репутацию порядочной женщины.
– Но мы вам возвращаем ваше сокровище в целости и сохранности, – проворчала Милагрос, припарковав автомобиль.
– Лучше помолчи, Милагрос, – попросила ее Хосефа, видя выражение лица господина Гарсия. И выпрыгнув из машины с необычайной ловкостью, попросила прощения за опоздание.
– Вас нам не за что прощать, мы вас давно знаем, – сказал сеньор Гарсия, жена которого не могла даже пошевелиться от страха. – Как скоро ты выйдешь из машины, Соледад?
– Когда вы будете говорить более спокойным тоном, – сказала Милагрос Вейтиа.
– Я не нахожу это нужным, сеньора, – заявил господин Гарсия. – Соледад – моя дочь и должна меня слушаться. А вы, к счастью, не мои дочери.
– Полностью с вами согласна, жизнь избавила нас от подобного несчастья, – сказала Милагрос.
– Вы должны выпустить из машины мою дочь, иначе я доведу до сведения властей, чем вы занимаетесь на ваших собраниях, – ответил ей сеньор Гарсия.
Соль, сидевшая прямо за Милагрос, тихонько попросила выпустить ее.
– Вы видите, что девочка хочет выйти, – сказала Милагрос сеньору Гарсия. – То же самое произошло на собрании, откуда мы едем. Она хотела уехать раньше, но мы ее не отпустили. Нам хотелось доказать вам, что в любое время суток ей ничего не угрожает, если она с нами, – добавила она.
– Так вы признаете, что она подвергалась опасности? – поинтересовался сеньор Гарсия.
– Да, – сказала Милагрос. – Даже опасности прихода полиции. Любой опасности, которую вы можете себе вообразить.
– Я ничего не воображаю, уважаемая госпожа.
– Простите. Я должна была предположить, что такой человек, как вы, лишен этого порока, – сказала Милагрос, – открывая дверцу, чтобы выпустить Соль.
В тот вечер Милагрос надела одну из своих самых ярких индейских рубашек и была такой очаровательной в ней, что даже воздух вокруг смягчился, когда она ступила на землю. Вид ее стройного тела в обрамлении наряда из вышитой ткани, казалось, усмирил даже сеньора Гарсия.
– В конце концов, ничего ведь не произошло, – сказал он, осматривая свою дочь со всех сторон и одновременно пытаясь вообразить, наверное, первый раз в жизни, из чего, черт побери, сделана Милагрос Вейтиа. Он сразу заговорил другим тоном.
– Где-нибудь наверняка есть мужчина, который волнуется о вас. Может, это твой муж, Хосефа? – спросил он, пытаясь как-то загладить свою грубость.
– Ее муж – человек со сложившимися взглядами на жизнь, – сказала Милагрос, поворачиваясь к нему спиной и садясь в машину, которая рванула с места с невообразимым треском.
Весь день Ансельмо Гарсия провел на своем ранчо, наблюдая, как метят скот большой буквой «Г», начальной буквой его фамилии. Для него это был слишком поздний час, а вспышка гнева отняла у него последние силы. К счастью для матери и дочери, он страшно устал, хотел спать и, не говоря больше ни слова, вошел в дом.
– Бедная твоя подруга, – сказала Милагрос Вейтиа своей сестре по дороге к их дому. – Должно быть, очень утомительно жить с таким человеком. И надо же, она его зовет «солнышко мое». Если он «солнышко», то как она себе представляет черную тучу? Не зря она так боится обречь себя на вечные муки.
– Она боится всего. Я тебе уже сто раз говорила, – ответила Хосефа. – А страх отупляет. Я даже думаю, что от страха умирает больше народа, чем от безрассудной смелости.
– Но страх ведь непроизвольное чувство? – спросила Эмилия.
– Не дай ему себя победить. Тот, кто ничего не боится, – самоубийца, но тот, кто боится всего, – такой же самоубийца.
– Я сейчас боюсь всего, – сказала Эмилия.
– Ты просто устала. Завтра ты почувствуешь себя смелой, – пообещала ей мать, пытаясь утешить. – Ты останешься на ночь, правда, Милагрос?
– Если я вам нужна.
– Ты всегда нужна, – заверила ее Хосефа. Диего еще не вернулся с подпольного собрания, и она решила разобраться в своих мыслях о страхе, чтобы суметь заснуть.
Через два часа она услышала, как Диего поднимается по лестнице. О его приходе возвестил ужасный грохот, потому что в дверях спальни он споткнулся о длинный узкий мешочек с песком, который она клала под дверь, чтобы не дуло.
– Я уже в том возрасте, когда сквозняки опасны, – заявила Хосефа, кладя его туда три месяца назад. И все эти три месяца Диего протестовал против этого, как он называл, «смешного» приспособления, до которого могли додуматься только жители нагорья.
Когда он упал, Хосефа подбежала к нему в одной рубашке, забыв и думать о сквозняках.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии