Щепотка перца в манной каше - Аркадий Шугаев Страница 20

Таким образом мы беспрепятственно проникли в вагон и удобно расположились в купе. Когда поезд тронулся, мы решили перекусить и немного выпить, расслабиться. Дело сделано, имеем право.

На столе появилась копченая курочка, домашняя колбаса, овощи, фрукты, зелень. Симферопольская водка и минеральная вода были холодные, в запотевших бутылках. Курить можно было прямо в купе, соседей у нас не было. Выпили, схематично закусили, и едем себе, в окно поглядываем. Довольные собой и жизнью молодые сибариты.

Всю дорогу мы провели в неге и чревоугодии. Вова только ворчал, что безнравственно зарабатывать деньги, получая при этом столько плотских удовольствий. Труд, по его мнению, должен быть тяжелым и упорным. Но мы ему напомнили, что он-то вообще едет на халяву и все это время питался, пил алкогольные напитки, купался в море за наш с Македоном счет. Вова тут же прекратил свои рассуждения о морали и нравственности.

В Питере мы поймали мужика, владельца микроавтобуса и повезли кактусы в общагу. Вовина комната мгновенно преобразилась, превратившись в филиал Никитского ботанического сада. Первым посетителем экспозиции стал Коля Ничко. Он ожидал нашего возвращения с нетерпением, я и не догадывался, что он так любит кактусы.

— Лафофора есть? — с порога заорал Ничко.

— Есть, — ответил кактусовед Урмац.

— Сколько штук и почем? — Ничко в восторге полез в карман за деньгами.

— Коля, это редкий вид кактуса, он достаточно дорого оценивается специалистами, — Македон явно набивал цену.

— Сколько?! — Ничко от нетерпения шаркал ножкой.

Македонский почувствовал острый интерес Николая к лафофоре и залупил ему какую-то дикую, запредельную цену. К нашему удивлению, Ничко, не торгуясь, расплатился и выхватил у Македона из рук четыре горшочка с вожделенными растениями.

Еще больше мы поразились, когда Николай отошел в угол комнаты, срезал надземные части кактусов и сожрал их.

— Вкусно, Коля? — живо поинтересовался Македон.

— Я не для вкуса их съел, — надменно ответил Ничко.

— А что они целебные или на потенцию благотворно воздействуют? — спросил я.

— Я уже говорил вам, кактусоводы херовы, что надо больше читать. В частности Карлоса Кастанеду. Лафофора имеет второе название — Пеот и является сильнейшим галлюциногенным растением.

— Ну и как, вставляет? — спросил Завгородний, тоже большой любитель наркотических экспериментов.

— Пока еще не знаю, я тебе потом расскажу. Сейчас мне надо срочно уходить. Баба ждет, — ответил поклонник Кастанеды.

— Коля, а зачем тебе нужно наркотики употреблять, водка ведь намного лучше? — спросили мы с Македоном.

— Я с их помощью расширяю рамки своего сознания, перехожу в другое измерение. Водка такого эффекта не дает, — Ничко разговаривал с нами как с недоразвитыми подростками.

— А что там есть, в другом измерении? — продолжали мы допытываться.

— Вам, узколобым примитивам, этого не понять.

Через несколько дней мы узнали, как Коля расширил рамки своего сознания. Подруга его рассказала. Сожрав галлюциногенные кактусы, Ничко трое суток пролежал у нее дома без сознания. Мычал и пускал слюни. Два раза, за время пребывания в другом измерении Коля обкакался, испачкав постельное белье и провоняв всю квартиру.

Сам Николай рассказывал другое. Если верить ему, то эти трое суток он общался с Богом. На равных.

Кому верить? Даже и не знаю.

* * *

Закупить и доставить кактусы из Крыма — это только половина дела. Самое важное — реализация товара. Можно ведь и зависнуть с ними. Налаживать сбыт решили незамедлительно, один день только отвели на отдых с дороги.

Я поднялся к Инге, она уже вернулась из института и ждала моего возвращения дома. В комнате кроме нее сидел еще какой-то мужик, одетый в турецкий джинсовый костюм, со множеством блестящих прибамбасов. На его безымянном пальце красовалась огромная аляповатая золотая гайка, ноготь мизинца мужчина зачем-то отрастил сантиметра на три. Довершали портрет старомодные солнцезащитные очки, каждое из стекол которых было величиной с блюдце. В общем, это был дремучий лох, провинциал, видимо, из южных регионов. Такие комические персонажи тысячами приезжают ежедневно в Питер и Москву. Королями себя чувствуют, швыряются деньгами, гуляя в привокзальных ресторанах. Думают, что кого-то здесь можно удивить широтой размаха. Снисходительных улыбок окружающих они не замечают. Этот был классическим, эталонным лохом. Таких еще поискать. Где Инга это чучело взяла, интересно?

— Закуривай! — развязно предложил мне пожилой повеса, протягивая открытую пачку сигарет.

Курил он, естественно, «Мальборо».

— Спасибо, у меня свои, — ответил я.

Увидев мои недорогие сигареты, приезжий клоун презрительно фыркнул.

— Познакомься, Аркаша, это мой папа, — огорошила меня Инга.

— Очень приятно, — соврал я.

— Яков Моисеевич, — представился джинсовый господин.

Комичный, карикатурный даже, вид и удивительная несолидность, странная для пожилого уже человека, порождали желание называть его просто — Яшка, какой уж там Яков Моисеевич.

— Аркадий, ты уже долго встречаешься с моей дочерью, и я хотел бы познакомиться с твоими родителями, узнать, из какой ты семьи, — такое желание изъявил человек, назвавшийся Яковом Моисеевичем.

— Хорошо, я договорюсь с отцом. Завтра поедем к нам домой, — пошел я навстречу его пожеланиям.

Еще часа полтора мы с Ингой провели в обществе ее папаши. Он был в ударе. Постоянно хохмил и смеялся над своими остротами. Юмор его был в ненавистном мне одесском стиле. Чудовищное сочетание примитива и пошлости. Я все это время сидел, раздумывая, как преподнести родителям это чудо. Не ожидал я, что у современной, продвинутой Инги может быть такой одноклеточный папачус. Его же нельзя приличным людям показывать! Отец мой, миролюбивый в общем-то человек, может резко отреагировать на появление в своем доме такого колоритного персонажа. Если не даст в морду, то уж на хуй-то наверняка пошлет. Не переносит он таких дешевок.

Яков Моисеевич отбыл уже к себе в гостиницу, а я все сидел, погруженный в безрадостные мысли. Инга выглядела виноватой, она явно стеснялась своего папаши. Я спустился вниз, на вахту, позвонил отцу. Объяснил ему, в чем дело и попросил снисходительно отнестись к завтрашнему визитеру.

— Ну хорошо, пусть приходит. Днем только, пока мать на работе, поговорим с ним по-мужски, — ответил отец.

Этого-то мужского разговора с потенциальным тестем я как раз и опасался.

— Нам с Ингой приходить? — спросил я.

— Не надо, без вас разберемся, — ответил Анатолий Иванович и повесил трубку.

Инга перезвонила своему родителю в гостиницу и сообщила ему место и время встречи, которой он так жаждал.