Как я охранял Третьяковку - Феликс Кулаков Страница 20

Директор(с сомнением): Вы уверены? Это вообще-то для профессиональной работы книга. Для продвинутых… В ней даже Пейдж Мейкер есть.

Покупатель(с достоинством): Я знаю! Давайте.

Директор: И все-таки, пицот рублей… Подумайте.

Покупатель: Но вы же говорили, что скидку мне дадите!

Директор: Дам, конечно. И пакетик. Я все помню.

Покупатель(борзеет): А два пакетика дадите?

Директор(твердо): Нет. У нас их и так мало.

Покупатель: Заворачивайте в один.

Наступает кульминация, торжественный момент товарно-денежных сношений. Покупатель, бережно прижимая «Весь Adobe», уходит. В голове его теснятся самые разнообразные мысли: от эйфорического «Супер! Оторвал такую книжку занедорого!» до вполне здравого «А на хера мне, собственно, этот Адобе?». Директор, поплевывая, нежно пересчитывает купюры. Внезапно Покупатель возвращается.

Покупатель: Молодой человек!

Директор(внутренне напрягаясь): Да?

Покупатель: Я вот хотел спросить… А Пейдж Мейкер это вообще для чего?

Директор: Для профессиональной работы!

Занавес.

Иногда я думал: вот дай ему дохлую, лежалую крысу, он и ее продаст. Может не сразу, но продаст! Бетховен мерчиндайзинга, Моцарт директ-сейлза. В общем, гений.

Еще буквально пару слов про стиль работы Директора. Когда ему вдруг случайно попадался более-менее компетентный покупатель, и начинал задавать конкретные вопросы по теме, то наш Вождь с обезоруживающей улыбкой сознавался:

– Да у меня вообще компьютера нет!

Билл Гейтс, братья Мавроди и доктор Хаммер – просто щенки-несмышленыши и мелкие аферисты рядом с ним, поверьте!

Зомбирует, значит, Директор мохнолапчатого гуманоида на «Секреты Windows 98». Победа близка. Еще немножко и реализует ему эту толстенную, действительно очень хорошую, но вряд ли для того мужичка сильно полезную энцикцлопопию. А мне, что характерно, еще этак победоносно улыбается: учись, мол, практикант с людьми работать! Наполеон при Аустерлице в пятом часу пополудни, небось, и то не выглядел более довольным.

Ну я подхожу поближе, и с ходу ему хе-е-ерак под штангу:

– Я уже говорил тебе сегодня, милый, что люблю тебя?

Это я в шутку, понимаете? Не милый он мне никакой, и не люблю я его вовсе. То есть люблю, разумеется, но только по-христиански, а совсем не в плотском смысле. Это такой сугубо внутренний юмор, не понятный постороннему.

Хотя… Зря я, конечно, при клиенте. Жестковато. Признаю.

Но и Директор тоже хорош. Как понес что-то такое вприсядку – только шапочку держи! И «сладкий мой», и «я тебя тоже люблю», и даже совсем уже нечто на грани фола: «я сегодня, между прочим, в кружевном боди, мур-мур»! (Только представь себе, дорогой друг: директор «Прессбука» в боди… Да от одной такой фантазии стошнить может!).

А гуманоид послушал все это, послушал… И вдруг, с шумом захлопнув книгу, в ужасе бежал прочь. На бегу он размахивал руками и истошно вопил на весь «Савеловский»:

– Гомос-с-секи!!!

Так, сука, переживал, будто за ним и вправду скачут лиловые негры в развевающихся пеньюарах и с огромным двуручным dildo наперевес.

С минуту мы стояли и смотрели ему вслед в крайнем недоумении. Директор первым догадался, в чем дело, недаром все-таки именно он директор. Подбрасывая на руке так и непроданную книгу, он как-то очень по-доброму сказал мне:

– Ну ты и баран!

Так мы пострадали уже экономически, вполне реально и ощутимо. Особенно я, потому что Директор в сердцах лишил меня призовой шаурмы, на которую время от времени по необъяснимым причинам расщедривался. Питаясь сухарями и плавлеными сырками, я многое переосмыслил.

Возвращаясь к третьяковским делам, стоит с сожалением признать, что дурной пример в очередной раз оказался заразительным. Вскоре уже вся смена направо и налево расточала шуточки самого что ни на есть похабного сорта. Свежая новация мгновенно и без остатка растворилась в массах. Почтенные отцы семейств и подмосковные самцы вроде Вована Крыканова отмачивали такие перформансы, что даже я невольно краснел!

Апофеозом явилась эротическая фантазия того же Вована на тему якобы существующих нежностей между Мишей Чубченко и ЧП. Он даже уморительно показывал в лицах что там у них к чему. А когда, поддавшийся всеобщему веселью Иван Иваныч, сымитировал неестественное сношение с наклонившимся за упавшей ложкой Рогаткиным, стало ясно: дальше дорога ведет только вниз. Курантовская публика с таким пугающим энтузиазмом восприняла эту нашу сугубо специфичную манеру шутить, что я только диву давался какая тут оказывается благодатная почва для всякого порока. Так два придурка могут совершенно морально разложить вполне до того здоровый коллектив.

А еще мы с Кулагиным придумали себе такое развлечение. Развлечение называлось «поохотиться на Крыкса» и оно заключалось в следующем: мы внезапно с двух сторон подходили к стоящему на посту Крыканову, и просто засыпали его с головой всякой дикой белибердой.

Побалую-ка я вас еще одной радиопостановкой (она коротенькая, не ссыте).

Место действия: «Пятая» зона, Шишкинский зал.

Действующие лица: Крыканов, Кулагин, Я.

Я: Привет, Вован!

Кулагин: Привет, Вован!

Крыкс(радостно): Привет, парни!

Я: Как сам?

Кулагин: Не дрищешь?

Крыкс(недоуменно): А? Чего?!

Я(озабочено): Дрищешь, значит?

Кулагин: Ой-йёй-йёй! Какая неприятность…

Я: Ну так и поделом тебе!

Кулагин: Так относиться к себе… Наплевательски!

Я: И к имиджу!

Крыкс: Да к какому имиджу?!

Кулагин: К своему, к чьему ж еще, Вован!

Крыкс: А что у меня с имиджем?

Кулагин: Как известно, имидж – ничто. Однако так ли это?

Я: Это ложь. Боже мой, какая ложь!

Кулагин: Это империалисты придумали. Черчилль в восемнадцатом году.

Я: Вот ты опять, гляжу, в белом…

Кулагин: И обтягивающем…

Я: А как же станцевать?

Кулагин: На вечерине?

Я: Из цветного пластилина.

Кулагин: Будут же пятна…