Миллиардеры - Илья Стогов Страница 20

Так считали все. Вернее, почти все.

5

К тому моменту по новым капиталистическим правилам страна жила уже пять лет. Главным итогом первой этой пятилетки стало появление в России нескольких гигантских финансовых империй: «Менатеп», «ОНЭКСИМ», «Альфа», «Мост» и еще парочка. Все эти банки были неимоверно богаты. Но при этом их богатство было немножечко виртуальным. Оно измерялось не в собственности, а в цифрах на бумаге. Собственность, как и раньше, оставалась в руках директоров заводов или в руках самого государства.

В марте 1995 года Владимир Потанин предложил изменить это положение вещей. К тому моменту Потанину было 34 года. Кажется, будто немного, хотя на самом деле позади был огромный путь. Начав со службы советского чиновника, он одним из первых почувствовал, что времена изменились. И уже в 1992-м им были созданы два крупнейших в новой России коммерческих банка. Потанин всегда шел на полшага впереди остальных. И теперь именно он предложил правительству идею «залоговых аукционов».

Ничто не предвещало, что это заседание кабинета министров изменит лицо страны. Потанин пришел на заседание не один, а вместе со вторым богатейшим банкиром страны Михаилом Ходорковским. Тот занял место за столом и дальше в основном молчал. Говорить за них обоих стал Потанин. На первый взгляд ничего революционного в его предложении не было. Что мог предложить правительству банкир? Разумеется, кредит. Потанин предлагал дать правительству в долг, но в залог просил акции некоторых государственных предприятий. Правительство в деньгах нуждалось. Предложение было принято.

К тому времени государственная собственность переводилась в частные руки уже несколько лет подряд. Огромное количество заводов, пароходств, шахт и горно-обогатительных предприятий уже перестало быть государственными. Директора и министры, которые прежде всем этим только управляли, стали наконец законными собственниками. Однако государство удержало в своих руках стратегические отрасли: нефть и газ. На эти отрасли существовала государственная монополия. Близко подходить к ней посторонним не разрешалось.

В первой половине 1990-х состояния ковались на металлах. Алексей Мордашов разбогател на стали. Владимир Лисин – на чугуне. Братья Черные и братья Рубены – на алюминии. Искандер Махмудов – на меди. Все это были, конечно, лакомые кусочки, но все-таки не самые лакомые. Потому что самыми лакомыми были нефть и газ. Вот тут можно было подняться уже всерьез.

Именно этими активами теперь предлагали поделиться банкиры – Потанин и промолчавший все заседание Ходорковский. Они ссудят государство сумой в $600–700 миллионов. А взамен на аукцион будут выставлены акции стратегических нефтяных предприятий. Правительство ответило согласием. Как позже выяснится, на это у него были свои причины.

Подобный шанс выпадает финансисту единожды в жизни. С марта по сентябрь главы банковских империй совещались между собой и с чиновниками. Дело было серьезное, допустить прокол никому не хотелось. За полгода заинтересованные стороны провели десятки совещаний, и к началу аукционов все со всеми обо всем договорились.

На самом первом аукционе были выставлены акции нефтяной компании ЮКОС, второй по величине в России. ЮКОС достался банку «Менатеп», которым управлял Михаил Ходорковский. Стартовая цена акций составляла 150 миллионов долларов, а заплатил «Менатеп» 159 миллионов. Другие банкиры предлагали куда большие деньги. Фридман и Авен из «Альфа-банка», объединившись с несколькими коллегами, собирались заплатить 350 миллионов, однако их просто не допустили до участия в аукционе. Из банкира Ходорковский превратился в нефтяного магната.

Следующий аукцион был посвящен металлургическому гиганту «Норильский никель». Это была чуть ли не крупнейшая в мире компания по производству цветных металлов: треть мировых запасов никеля, больше половины мировых запасов палладия, пятая часть мировой платины, а также 95 % всего кобальта и больше половины всей русской меди. Завод был богат настолько, что на собственные налоговые отчисления содержал весь бескрайний Красноярский край.

Теперь купить «Норильский никель» планировал «ОНЭКСИМ-банк» Владимира Потанина. При стартовой цене в 170 миллионов долларов «ОНЭКСИМом» было заплачено за завод $170100000 – всего на сто тысяч больше. Что вообще происходит?! – возмущались наблюдатели. Банк «Российский кредит» предлагал 355 миллионов долларов, но его тоже не допустили до аукциона – как так можно! Все эти завывания участникиаукциона пропустили мимо ушей. Когда на следующем аукционе решалась судьба нефтяной компании «СИДАНКО», банк «Российский кредит» опять подал заявку, и она опять не была принята, а «СИДАНКО» досталась тоже «ОНЭКСИМу».

Последним из залоговых аукционов была продажа акций компании «Сибнефть». Эта компания имела крупнейшие в мире разведанные запасы углеводородов, они равнялись запасам американских гигантов «Amoco» и «Mobil», вместе взятых. За «Сибнефть» боролись «Инкомбанк» и финансист Борис Березовский. Первые предлагали 175 миллионов долларов, а второй – сто миллионов триста тысяч, но победа досталась все равно Березовскому. Через какое-то время он передал компанию своему младшему партнеру Роману Абрамовичу.

В середине 1990-х в стране существовало пять-шесть больших финансовых империй. Сперва все они шли голова к голове: успехи были почти равными. Но после залоговых аукционов судьба банкиров разделилась. У тех, кто смог обзавестись собственностью, дальше все было хорошо. Ходорковский, Потанин и Березовский со временем превратились в богатейших людей страны. Те, кого до аукционов не допустили, со сцены вскоре сошли. Банки «Российский кредит», «Столичный» или «Инкомбанк» тоже неплохо начинали, но до конца десятилетия ни один из них не дожил.

6

Залоговые аукционы были фантастически прибыльной затеей. И при этом от них с самого начала пахло каким-то жульничеством. Строго охраняемые государственные активы передавались банкам приблизительно в пятнадцать раз дешевле самой минимальной цены. Да еще и без всякого конкурса. Все, кто имел отношение к этим операциям, следующие десять лет только и делали, что оправдывались и пытались миллионными взносами на благотворительность хоть как-то оттереть заляпанную репутацию. Впрочем, все это будет позже. На тот момент главная цель была достигнута. А главной целью в конце 1995 года было переизбрание президента Ельцина на второй срок.

Накануне выборов рейтинг Бориса Николаевича составлял меньше трех процентов. В списке наиболее вероятных претендентов на пост президента он занимал пятую строчку. И плюс ко всему перед новым, 1996 годом он пережил еще один инфаркт. Казалось, нет силы, способной сделать из обрюзгшего, тяжелобольного, давно утерявшего контроль над ситуацией Ельцина победителя тяжелейшей президентской гонки. Но теперь это была проблема не Ельцина, а тех банкиров, которым не хотелось терять только что приобретенные компании.

Ход мысли тут очень прост. После залоговых аукционов банкиры вовсе не стали хозяевами предприятий. Они одолжили правительству денег, а правительство дало им в залог акции. Пока что дало не насовсем, а только в залог, понимаете? Официально предприятия переходили в их собственность только после президентских выборов 1996 года. А если власть в стране поменяется, то никаких компаний банкирам и не видать!