Участок - Алексей Слаповский Страница 20

– А я знаю, что с ним? Сердце вроде работает...

Хали-Гали приметил в сторонке бутылку с длинным узким горлышком, поднял ее и показал всем.

– Сердце... Вот оно, наше сердце! Опился Саша. А этикетка иностранная, между прочим.

Тут сквозь народ вежливо, но решительно протолкался подоспевший Кравцов. Взял бутылку, рассмотрел.

– Коньяк. Французский.

– Это на какие он шиши коньяк пьет? Ну-ка? – возник Дуганов, взял бутылку, понюхал. – Францухкий, ага! Местного производства! Самогонка это, товарищи! – и обратился тут же к Шарову: – Вот оно, Андрей Ильич, ваше попустительство! Спивается народ!

– Не мели, Дуганов! – ответил Шаров. И громко сказал окружающим: – Я вас сколько предупреждал? Мы с братом к вам цивилизацию внедряем, газ проводим, телефоны даже у некоторых, а вы что делаете? Главное, я же вам вино предлагаю брать почти даром, за копейки! Вся Европа за обедом вино пьет – и живая, здоровая! А они дохнут, но самогон лакают!

Многие усмехнулись. Покупать то, что можно взять даром, слишком уж нелепо. Пить вино за обедом еще смешнее: тогда ты после обеда не работник. Его ведь мало не выпьешь, оно же слабое. А главный юмор: как можно сравнить вино и самогон? Общее мнение выразил Хали-Гали:

– Сколько себя помню, у нас его гнали, гонют и будут гнать!

А Суриков добавил:

– От нашего вина за обедом, Андрей Ильич, обедать не захочешь. Стошнит.

– Молчал бы, Василий! – урезонил Шаров. – Зря тебя участковый помиловал! Тоже ведь загнешься!

– Помиловал меня не он! – ответил Суриков. – А загнусь я от работы!

– В этом и дело! – сказал Шаров с оттенком должного уважения. – Работаешь действительно как конь, но и пьешь как лошадь! Это же просто вредно!

– Вы лучше разберитесь, кто его отравил! – сменил тему Суриков. – У него самогона своего не было, я точно знаю, как свидетель.

– Соучастник, а не свидетель! – поправил Шаров. – Он с тобой пил. Твой самогон! Ты и виноват, получается!

Суриков легко отбил нападки:

– Ничего подобного! Во-первых, с моего не отравишься. Во-вторых, мы с ним давно не виделись. Я от него еще вчера вечером ушел. В-третьих, это бутылка не моя. Это он где-то у постороннего человека взял! И может, он не отравился? Может, он, как Витька Кузин из Дубков, захлебнулся? Ну-ка, юный химик, отойди!

Суриков решительно отстранил Вадика, смело приоткрыл рот Мурзина и залез туда пальцем.

– Ты еще по локоть засунь! – порекомендовал Хали-Гали. – Ну, что там?

– Не мешай! Сейчас выковыряем! Сейчас продышишься, Саша, я с тобой! Ага, что-то подцепил! Дышать ему мешало!

Шаров скомандовал:

– Ну? Тяни уже, если подцепил! Что там?

– Рвотные массы это называется, – сформулировал Вадик.

Суриков заглянул в рот и с огорчением сказал:

– Нет. Это язык...

– Отойди тогда! – рассердился Вадик. – Народный лекарь нашелся!

В это время подъехала машина «скорой помощи».

3

Подъехала машина «скорой помощи», из которой слышались почему-то женские стоны. Вышел врач, за ним выскочил встрепанный мужик с криком:

– Это что ж такое? Жена рожает, а они крюки де– лают!

Шофер меж тем тянул из машины носилки, а врач, приступив к осмотру Мурзина, сказал:

– Не вопи, пожалуйста. Жена твоя и без нас родит, а человек без нас не помрет. То есть как раз помрет. Так. Берите-ка его – и в машину!

– В какую машину? – заорал встрепанный мужик. – Куда? Там женщина рожает, а он мужчина!

Но Мурзина уже положили на носилки и стали впихивать. Носилки не шли. Они ведь до этого стояли боком, а теперь не помешались. Тогда убрали носилки и кое-как уложили Мурзина без них, рядом с рожавшей женщиной. Она была в полубреду, повернула голову и, увидев рядом с собой синее незнакомое лицо мужчины, застонала еще громче. Застонал и временно очнувшийся Мурзин.

– Ой! – кричала женщина.

– А-а-а! – сипло выдавил Мурзин.

– Ой! – опять вскрикнула женщина.

– А-а-а! – тут же ответил Мурзин.

– Да что ж ты, паразит, дразнишься? – закричала женщина.

– Не дразнится он, Катя, он тоже больной! – успокоил ее встрепанный муж. – Ты уж потерпи!

А Шаров ободрял население:

– Ничего! Сейчас ему в больнице желудок промоют – и все будет в порядке!

– Не уверен, – возразил врач. – В Глебовке на прошлой неделе не спасли человека.

А Кравцов был озабочен долгом.

– Надо обязательно узнать, что он пил. Может, у других то же самое есть?

Шаров предложил:

– Я сейчас в город еду – в больницу, между прочим, к брату. Давай со мной, там у врачей и узнаешь все.

Кравцов согласился. Еще и потому, что у него в городе были тоже кое-какие дела. Однако чтобы не откладывать расследование, он дал Вадику поручение узнать, нет ли у кого такой же отравы.

Суриков, садясь в машину, поддразнил фельдшера:

– Добровольная помощь милиции?

– А кто месяц назад чуть концы не отдал? Не ты? – тут же напомнил ему Вадик.

– Концы! Ты в это не лезь! Твое дело таблетки давать от живота, от сердца. От болезни, короче.

– А это – не болезнь?

– Нет. Я по телевизору четко слышал, – поднял палец Суриков, – социальная язва!

Шарову показалось досадно, что важный разговор обходится без него. Высунувшись из «уазика», он произнес короткую речь:

– Пора уже что-то делать! Наказать одного-другого – третьему неповадно будет! А то никакой же на вас надежды нет! И аппараты все изыму! А кто не поймет – будем судить, честное слово! Со строгостью закона за бытовое отравление! Вот так!

Речь выслушали внимательно, но без должного сочувствия, некоторые даже с тайной враждебностью. «Скорая помощь» и «уазик» уехали, а люди постояли еще, потолковали, обсуждая событие, осмотрели траву, на которой лежал Мурзин, и разбрелись по своим делам.

4

Все разбрелись по своим делам, а Вадик не медля приступил к расследованию. Он отнес коньячную бутылку в медпункт и проанализировал остатки. Основой был самогон, легко распознавался этиловый спирт (С2Н5ОН) и сивушные масла. Но содержалось там значительное количество и С2Н3ОН, он же метиловый спирт, он же карбинол, он же метанол. Заглянув в одну из энциклопедий, Вадик узнал, что всего-навсего сорока граммов этого вещества достаточно, чтобы человек умер. Нашлись в жидкости, кроме этого, следы кадмия, сурьмы, кремния, натрия, марганца и железа, не считая соединений, которых Вадик из-за отсутствия нужных реагентов не сумел определить.