Бэтман Аполло - Виктор Пелевин Страница 20

— Ты первый, — сказала она.

— Я… Я?

— Да. Ты.

Только тут я понял, чего она хочет. И что именно она вкладывает в слова «стать ближе». Ну что ж, этого можно было ожидать. Мы ведь, в конце концов, вампиры.

Стараясь никак не проявить своего разочарования, я взялся за прибитые к стене бархатные петли. Перекинув ноги через перекладину, я повис вниз головой.

Прямо напротив моей головы билось оранжевое пламя камина. Теперь было отчетливо видно, что оно сделано из похожих на рваные пионерские галстуки тряпок, пляшущих в струе теплого воздуха.

Интересно. Когда я входил в комнату, я в первый момент решил, что огонь настоящий. Я даже ощутил, как мне показалось, запах горящих дров… Хотя откуда, спрашивается, ему было взяться под землей? Достаточно было спокойно подумать три секунды, чтобы все понять.

Вот только где их взять, эти три спокойных секунды? У кого в жизни они есть? Мы не только живем, но и умираем на бегу — и слишком возбуждены собственными фантазиями, чтобы остановиться хоть на миг.

Эх…

Софи уже висела рядом. Ловко прогнувшись, она закрыла дверь шкафа, и мы оказались в темноте. Потом она взяла мою руку, сжала ее и затихла.

Ну что ж, хамлет так хамлет. Какой вампир не любит застывшей неподвижности?

Мне, однако, было сложно расслабиться и впасть в знакомое оцепенение. Дело было в ее руке, сжавшей мою. В тепле ее тела. И — особенно — в запахе ее духов, куда, если судить по физиологической реакции моего организма (незаметной, слава Великому Вампиру, в темноте), входили все известные науке феромоны.

Я вспомнил сегодняшний семинар — и короткий диалог Софи с Уллом:

«Как же решается hard problem?» — «Она не решается никак…»

Улл, конечно, был прав. Вот только он ошибался насчет того, что никакой hard problem на самом деле нет — я уже несколько минут испытывал ее в прямом смысле. Хотя, думал я, женщину такая точка зрения, несомненно, вполне устраивает — ведь если нет проблемы, нет и ответственности.

Я чувствовал, как в моей груди разгорается досада.

Они постоянно пытаются привести нас в исступление своими трюками. Форма, запах, осязание, вкус, звук, и мысль — особенно мысль, спровоцированная с великим и подлым тысячелетним умением… Есть шесть чувств — и через каждое из них на беззащитный мужской организм идет коварная, хитрая ежесекундная атака. А когда мужчина попадает в эту засаду и робко тянется за тем, что было обещано ему по всем шести каналам информации, раздаются крики «Нет! Ни за что!» на фоне приближающейся полицейской сирены.

И уже не взмахнешь дубиной, как сорок тысяч лет назад в пещере, когда люди были еще свободны… Какое там… Теперь все наоборот. Дошло до того, что англосаксонская женщина во время секса непрерывно издает стандартные поощрительные звуки — «oh yes baby, I like it yeah» — чтобы самец в любой момент был уверен, что она пока что не собирается подавать в суд. И еще не уснула — ибо секс во сне автоматически превратит его в насильника. Этот парадигматический сдвиг уже вовсю сочится из западных порнофильмов, которые стало тошно смотреть.

И бороться с этим никто не будет, думал я. Все давно смирились. Триумфальное шествие гомосексуализма по странам золотого миллиарда вовсе не случайно совпало с разгулом женского полового террора на той же территории. Недалекие святоши кричат о моральной деградации человечества — а на деле мужчина-беспелотник, забитый и запуганный, плетется в последний оставленный ему судьбой угол… Хорошо еще, что Великий Вампир оставил запасной путь, по которому наш бронепоезд может объехать эту бездонную черную яму…

Софи чуть сжала мою ладонь.

— Тебе хорошо? — спросила она.

— Ага, — сказал я.

— А чего у тебя голос такой мрачный?

— Так я же вампир.

Она ничего не ответила. Но что-то подсказывало мне: она знает, что со мной происходит — и не испытывает никакого сострадания. Никакого вообще.

Ничего личного. Природа. Классовый гендерный интерес.

Женщина всегда будет хихикать и плести свои мелкие рыбьи интриги на фоне этой непонятной ей боли — зная только, что эта боль есть и с ее помощью можно сделать выгодный, очень выгодный гешефт. И поэтому она никогда не сможет стать настоящей подругой и сестрой. А всегда будет именно женщиной — вот тем самым, что висит сейчас в темноте рядом со мною. Не меньше и не больше…

Ну что ж, думал я, чувствуя, как кровь постепенно отливает от чресел и устремляется к голове, ну что ж. Не мы начали эту битву. Но нам есть чем ответить.

— Я одну цитату из Дракулы вспомнила, — сказала Софи. — «Смеется не тот, кто смеется последним. Смеется тот, кто не смеется никогда…» Как ты считаешь, что он хотел сказать?