Новак Джокович. Герой тенниса и лицо Сербии - Крис Бауэрс Страница 2

Сотрудники издательства John Blake Publishing снова обратились ко мне, объяснив, что чрезвычайно заинтересованы в книге о Джоковиче – может быть, я передумаю? Я подумал-подумал и вспомнил только что рассказанную вам историю. А что? Ведь Джокович служит связующим звеном между двумя культурами: сербской и мировой. Кроме того, западный мир так мало понимает жизнь Сербии! И вернулся в издательство с предложением книги, представляющей собой сочетание двух историй – самого Джоковича и его родины. Мое предложение было сразу же принято – так и появилась эта книга.

Для того чтобы такая книга состоялась, автору необходима толика везения, и в двух случаях мне определенно повезло.

Сначала я получил по электронной почте письмо от Криса Бауэрса. Не подумайте, это не клинический случай бесед с самим собой. У меня есть тезка, который работал на «Би-би-си» в то же время, что и я, и он связался со мной, чтобы по прошествии двадцати лет, не выдержав угрызений совести, сообщить, как однажды принял предложение на ужин от одной поклонницы, которая, как выяснилось, слышала по радио мой, а не его голос. Это признание показалось мне трогательным, и, несомненно, немного лестным, но самым важным в нем был адрес моего тезки. Я сообразил, что он работает в британском Министерстве иностранных дел и что через него я смогу восстановить связь с его коллегой и моим давним товарищем, теннисистом Майком Дейвенпортом. А Майк оказался новоиспеченным британским послом в Белграде и позже оказал мне неоценимую помощь в сборе материалов для этой книги. Поэтому признание Криса я воспринял с радостью.

Во второй раз мне повезло, когда удалось взять важнейшее интервью – интервью, которое я к тому же считаю одним из самых удачных за всю мою журналистскую карьеру.

Еще приступая к работе над книгой, я понял, что важнее всего побеседовать с Еленой Генчич – женщиной, которая научила Новака играть в теннис. В марте 2013 г. я неожиданно отправился в Белград – поездка туда была запланирована лишь на следующий месяц, но я хотел убедиться, что интервью, о которых я просил, действительно организованы, потому и решил, что лучше провести разведку заранее. Именно во время этой разведки Генчич не только согласилась встретиться со мной, но и уделила мне два с половиной часа в ее любимом кафе «Озон» в белградском пригороде Дединье. Вопрос о радиопередаче Desert Island Discs возник почти в самом начале, и, когда она упомянула адажиетто Малера, я прервал ее вопросом: «Вы имеете в виду „Адажиетто“ из 5-й симфонии?» У нее загорелись глаза. «А, так вы его знаете», – сказала она, после чего между нами установилось удивительное взаимопонимание. Уходя из кафе, в приливе чувств я даже обнял ее, хотя мы и были знакомы всего два часа.

На следующий день я переваривал услышанное, и передо мной начинала вырисовываться глава этой книги «Ноле и Еца». Все выглядело слишком замечательно, и потому неправдоподобно. Генчич напомнила мне мою бабушку – прекрасную рассказчицу, но отчасти Märchentante – это немецкое слово означает любителя не просто рассказывать истории, но и приукрашивать их. Тогда я спросил приятельницу, которая познакомила меня с Генчич, можно ли верить ее словам. Собеседница была озадачена. Я объяснил, что это слишком похоже на сказку – образованная женщина, представительница старой югославской интеллигенции, выказала полное сходство взглядов с мальчишкой из сравнительно простой семьи и научила его куда большему, чем ударам справа и слева; поэтому мне хочется убедиться, что все это не выдумки, цель которых – произвести впечатление на заграничного журналиста. Моя приятельница, которая была довольно близко знакома с Генчич, заверила меня, что ее подруга не из тех, кто любит что-то приукрашивать, по крайней мере, в серьезных вопросах, и всегда придерживается того, что считает истиной.

Когда через месяц я вернулся в Белград, Елена с сестрой приняли меня в своем доме. Жаль, что я так и не смог по достоинству оценить кофе по-турецки, которым они меня угощали. Если честно, он показался мне вполне омерзительным, но прием был по-настоящему радушным. Я восхищался спортивными трофеями Елены, задавал ей очередные вопросы и уточнял некоторые подробности предыдущего интервью. Когда я уходил, она пообещала в случае необходимости дать любые пояснения, если я свяжусь с ней по электронной почте. Но эта встреча стала для нас последней.

Елена Генчич умерла 1 июня 2013 г. Я понятия не имел, что она уже некоторое время боролась с раком груди – но не он стал причиной ее ухода. Большинство близких знали про ее болезнь и про то, что она ее победила. Но лишь немногим было известно, что она также страдала раком печени – вот он ее и убил. Я видел Елену за пять недель до смерти. Она проводила по 7–10 часов в день на теннисном корте – сама не играла, но давала тренерские указания. Судя по ее виду, она твердо намеревалась отметить будущее девяностолетие, однако ее жизнь оборвалась в возрасте 76 лет.

Я получил сообщение о смерти Елены на мобильный телефон. В тот момент я находился на турнире «Ролан Гаррос», и в сообщении мне было строго запрещено делиться этим известием с кем-нибудь из окружения Джоковича до начала его матча в третьем круге с Григором Димитровым. Совет оказался мудрым: покинув корт и узнав о случившемся, Джокович расплакался и сразу же отменил все встречи с журналистами, настолько он был расстроен. После победы в четвертом круге он без конца говорил о Елене Генчич, и его десятиминутная пресс-конференция на английском была посвящена почти исключительно ей. Этот субботний вечер запомнился мне непривычными эмоциями – я скорбел о человеке, с которым встречался всего два раза и почти не знал его, и вместе с тем мне казалось, что мы были близко знакомы. Кроме того, я последним из журналистов брал у Елены Генчич официальное интервью, поэтому меня охватила неловкость, к которой примешивалась радость оттого, что я успел поговорить с ней, и безмерная печаль оттого, что она умерла, хотя была еще полна жизненной силы.

По этой причине несколько месяцев после ее смерти я гадал, не слишком ли я поддался эмоциям, работая над главой, посвященной ей. И не отвел ли ей в истории Джоковича более важную роль, чем она заслуживает? Думаю, все же нет. Джокович объявил, что свой уимблдонский титул 2014 г. посвящает Генчич, и хотя он, скорее всего, достиг бы вершин успеха в теннисе и без усилий Генчич, я по-прежнему убежден, что без ее влияния он не стал бы личностью, какой является сегодня, и что его путь на эту вершину не был бы столь гладким. Ведь у Джоковича действительно есть проблемы со здоровьем, которые ему пришлось преодолевать методом многочисленных проб и ошибок. Согласился бы он принять холистический подход некоего Игоря Четоевича, если бы не привык с ранних лет к свойственной Генчич широте взглядов? Или развился бы у него тот особый склад личности, который позволил ему существовать в двух мирах – в своей неистово патриотической Сербии и в глобальном сообществе, полюбившем Джоковича, но по-прежнему с недоверием относящемся к стране, откуда он родом? Было бы неправильно преувеличивать роль Генчич в становлении Джоковича как теннисиста, ведь она никогда не сопровождала его в поездках, и сам он, вступив в зрелый возраст, на протяжении четырех лет не поддерживал с ней никакой связи. И тем не менее я убежден, что Елена Генчич заслуживает отдельной главы.