Свадебное путешествие - Шарль де Костер Страница 2

Вдруг она встревоженно поднялась и сказала Сиске:

— Ты что ж это, заперла харчевню?

— Но ведь… да… мадам.

— Как! Милостивый Бог наказал меня бедой, что стряслась с моим ребенком, — а ты пользуешься этим, мешая мне заработать на жизнь. Спустись, открой и скажи, что я тотчас приду.

— Я так и хотела, хозяйка, — ответила Сиска, послушно спускаясь вниз.

Розье внимательно прислушалась к шагам служанки. Она услышала стук ставен — открываясь, они ударили об стену; вот крестьянин, войдя в зал харчевни, спросил стаканчик можжевеловой настойки; другой — пинту пива, потом и третий, четвертый и так далее, люди самого разного разбору, голодные или жаждущие, заказывали яичницу с салом, мяса на углях, пива и ликеров.

По нетерпеливому тону Сиски Розье поняла, что та не справляется и растерялась; что вследствие этого она могла совершить оплошность против интересов трактира: насыпать в яичницу слишком много сала, слишком доверху налить в кружки пива, слишком чисто вытереть стаканчики для ликеров или оставить без присмотра пивной насос в глубине погреба, приделанный к большой бочке пива «уитцет».

Крестьяне стекались в трактир, чтобы здесь переночевать. Розье слышала, как Сиска одного за другим разводит их по спальням, на всех этажах вплоть до самых верхних мансард. Она улыбнулась. Когда Сиска пробегала мимо, Розье остановила ее вопросом, все ли комнаты заняты.

— Все, кроме той, где спите вы, — отвечала Сиска, сбегая вниз.

Розье опять услышала ее говорок:

— Вы что думаете, я могу и вам тут прислуживать, и там, наверху, жарить яичницу?

— А мы тогда пойдем где получше, — отвечали ей.

И это повторялось трижды, так сказали три разных постояльца.

Три раза прозвучало в ушах Розье это ужасное: «где получше».

Необычная борьба разыгрывалась в ее душе; любящую мать тянуло прилечь у тела дочери; сквалыга с загребущими руками хотела спуститься и разжиться деньгами. Розье не сиделось на стуле.

При каждой несдержанной реплике, при любой неловкости Сиски она вскакивала и снова садилась, приникала ухом к двери, снова возвращалась, чтобы поцеловать дочку в лоб и в бледные щеки, и опять и опять вслушивалась, сидя у тела и рыдая и всхлипывая подле Гритье.

Тем временем те гости, которых плохо обслужили или кто так и не дождался служанки, начали вставать и уходить один за другим, приговаривая: «Пойдем-ка где получше». Грузилом для замка, запиравшим двери за уходившими, служила свинцовая чушка, и каждый раз, когда очередной клиент открывал дверь, чтоб уйти, свинец с такой силой бил по дверной раме и по самой двери, что Розье вздрагивала, точно ее саму ударили кулаком прямо в сердце.

Наконец, не выдержав, она и вправду встала, набросила саван на лицо дочери и с глазами, полными слез, затаив рыдания в горле, спустилась вниз, полная твердой решимости удержать все эти прекрасные денежки, уже уплывавшие из рук.

Крестьяне приветственно закричали и захлопали в ладоши при появлении Розье. Многие тут же поворотили оглобли, а ведь уже готовы были уйти и даже опустили руку на дверной затвор.

— Друзья, что вам угодно? — спросила Розье.

— Тартинку с сыром! Сала! Яичницу! Фрикаделек! Жареного мяса! Ячменного пива! И пива «уитцет»! Абсента! Горькой! Пунша! — наперебой восклицали они.

Дабы выиграть время, Розье постаралась подпустить шутку.

— Первое дело выпивон, а второе — закусон, — сказала она, — выпейте, это придаст аппетиту. Кому абсент? Кому пунш? Кому горькой? А кому пива «уитцет»? А ячменного?

— Сюда! Неси мне, неси пунша! Можжевеловой, ячменного, «уитцет»! — загомонили крестьяне.

— Помоги мне, Сиска, — сказала Розье, — нам надо спешить.

Сиска, крутившаяся тут как белка в колесе, пока не было Розье, с ее приходом обрела солидный вид. Она обслуживала крестьян по порядку, проворно. Не прошло и часа, как все были пьяны, сыты и за все заплатили.

Розье, всецело занятая тем, как собрать деньги и сосчитать монеты, часто исчезала, чтобы подняться и обнять Гритье, потом, хотя горло и перехватывало, опять спускалась вниз и безмолвно обслуживала клиентов. Наступил вечер.