Хоп-хоп, улитка - Марта Кетро Страница 2

Ну да. Я всегда подозревала, что меня никто не любит. Подарки у меня только двух типов.

Во-первых, это старые вещи моей любимой подруги, потому что она так мне нравится, что хочется донашивать ее одежду и быть похожей на нее хоть в этом. Вот только рост, вес, масть и вообще пропорции у нас отличаются настолько, что все эти тряпочки я храню в шкафу в отдельной кучке и никогда не трогаю. Зато из них не уходит запах ее синего «Голуаза».

А во-вторых, один-единственный сарафан, любовно выбранный моим мужем в магазине, адрес которого он скрывает. Могу сказать, что эту вещь пришлось отдать той самой подруге, которая выступает в нем во время уличных шоу, где эксплуатирует имидж белого клоуна.

* * *

Было так: моя киска обожает забираться вверх по дверному косяку и медленно, с ужасным звуком, съезжать на когтях по обоям — ну развлекается так, животная бессмысленная, что с нее взять… И после трех лет этих ее игрищ обои в коридоре превратились понятно во что. Перед восьмыммарта я сказала мужу, что вполне конкретно и определенно хочу получить в подарок новые обои в коридор. И вот он измерил стены и в МЖД торжественно принес мне две палки обоев и орхидею. Ага. Я как приличная честно перетерпела праздник, но в воскресенье с утра перетаскала всю мебель в комнату и яростно принялась сдирать старые обои. Это муж мне сказал, что поверх клеить нельзя. Похоже, кроме него, так никто не считал, на стенах обнаружились, по крайней мере, три древних слоя и еще газета «Правда». Но я сделала это, содрала кожу на пальцах, и кошка решила, что я обезумела, но — сделала. В понедельник муж не смог заняться ремонтом, но клятвенно пообещал во вторник. И вот. Проснувшись в полдень, позавтракав, приняв ванну и проделав еще тысячу китайских церемоний, он приступил. Ну, то есть попытался. Во-первых, мы узнали, что рулон обоев шириной не метр, как предполагалось, а 53 см, поэтому двух палок нам в любом случае не хватит. Потом оказалось, стены комнаты так хитро скроены, что в некоторых местах нужен кусок в 2.50, а в некоторых — 2.60. А это значит, просто разрезать десятиметровый «обой» на четыре части не получится. Мы немного поспорили (если честно, поорали) и сделали, как он сказал. Потом состоялся намаз клея. Муж, как правильный стахановец, ввел научную организацию труда — решил намазать все сразу, а потом клеить. А намазанные куски временно складывал вчетверо, как написано на коробочке с клеем. Я сидела в кресле и громко-громко, изо всех сил молчала. Потом он начал лепить обои на стену, но тут нас ожидал сюрприз — (все догадались, какой) — сложенные куски намертво склеились между собой и отказались «легко разъединяться», как было обещано в инструкции. Пришлось их немного порвать, парочка ушла в утиль, но это было не важно, потому как все равно на все стены не хватало. И вот он быстренько присобачил, что смог, и сказал, что страшно и невыносимо торопится, и вообще. Как только за ним закрылась дверь, обои стали с тихим шорохом отставать от стены и сворачиваться в трубочки. Кстати, очень красиво драпируются. И вот я сижу в комнате и, честно говоря, боюсь выходить в коридор. Шестнадцатого придет квартирная хозяйка, а я совершенно не представляю, что ей сказать про весь этот ужас на стенах…

Исходя из нового опыта, прихожу к выводу, что ремонт — это грязно, дорого и ужасно нервно. Про то, что его нельзя закончить, а можно только прекратить, все знают. Но если вам надоел ваш брак, а принять решение о разводе как-то не хватает духа, начните ремонт, и, уверяю вас, всё произойдет легко, как открыть бутылку итальянским штопором — раз, и вы уже расстались.

* * *

— Приходи завтра в театр, — попросила подруга. — У нас будет «зложопая кошерная леди», поможешь. «Надо же, — подумала я, — как широко шагнул современный театр». Позже оказалось, что спектакль называется несколько иначе, но я уже была заинтригована. Чувствуя себя Настоящей Работающей Женщиной, завела будильник на одиннадцать утра. Поднявшись в неслыханную рань, в два уже смогла выйти из дома. В качестве еды взяла с собой «ужин затюканного костюмера» — кедровые орешки и кусочек плесневого сыра. По-моему, очень скромно.

Так вот, привнесенный в название эпитет полностью оправдался. Спектакль и правда оказался какой-то… недобрый… Актрисы страшно нервничали. Одна, например, главная героиня обогатила мой лексикон новой коммуникативной конструкцией «в п…ду бля» — это выражение она использовала то ли в качестве обращения, то ли формулы вежливости, то ли еще с какой сакральной целью, но все ее фразы непременно его содержали. Где-в-п…ду-бля-платок? Я задумалась над правильным ответом: если формировать его по законам английского языка, то нужно отвечать «не знаю-бля-в п…ду», наверное? Пока я думала, она с криками скидывала с ног туфли, и эти остроносые снаряды буквально свистели над головами. Потом она в судорогах натянула платье и следующие пять минут медленно расчесывала волосы. В партитуре спектакля сцена называлась «быстро переодеть актрису». Это был нормальный рабочий момент, как мне позже объяснили.

Собственно, спектакль поразил мое воображение чудовищной неполиткорректностью. За первоисточник бралась пьеса Шоу «Пигмалион», только здесь вместо превращения девушки «из низов» в аристократку русскую женщину перевоспитывали в еврейку. То есть она из неполноценной нации, а из нее человека сделают. Она торговка пивом, а ее в конце второго действия в ресторан пустят. И вроде даже в Израиль — в красном бархатном платье и павлово-посадском платке. Насчет Израиля не поручусь — под конец старалась не слушать. Они там все время шутили, причем в каком-то гнусном стиле: вроде бы никакого юмора «ниже пояса», но неизвестным способом им удавалась генерировать пошлость запредельного уровня, как именно — загадка, которую мне не разрешить, потому что мои эстетические предохранители перегорели еще на слове «коммуняка» в середине первого акта.

Персонал тоже отличается оригинальностью. С одной стороны, исполненный надменности старший костюмер, который протягивает истеричному актеру тысячную купюру со словами «пойдите и купите себе чистых носков». А с другой — директор театра, полчаса бегавший вокруг меня с криками «смотрите не сожгите!», пока я смиренно гладила хлопковый медицинский халат. Для справки — сжечь его можно, только если забыть на нем утюг на полчасика, но все равно никто не заметит, потому что халат уже весь покрыт пятнами и ожогами от сигарет.

Питаются они там совсем уж странно: мацой с плавленым сырком, только плесень на нем, в отличие от моего бри, выращена не унылыми французскими сыроварами, а образовалась натуральным, экологически чистым способом.

В общем, завораживающее место, но сомневаюсь, что оно мне подходит.

Во-первых, кроме праздничной стороны, вроде ведения спектакля и обслуживания главных героев, есть еще ежедневная рутина, например, стирка, глажение и массовка, которая теряет свои вещи, как осенний лес — листву: регулярно, обильно и неотвратимо. А виноват, естественно, костюмер.

Во-вторых, у меня все-таки недостаточно высокая самооценка, чтобы без ущерба для нее заниматься работой горничной и прачки.

В-третьих, всеобщая банальность персонажей меня огорчает. Там все «классическое» — классические «театральные старики», классическая «главная героиня», даже монтировщики и те кажутся принятыми на роль классических монтировщиков: один большой, громогласный, всеми уважаемый матерый театральный крыс, а второй — типичный «пьющий интеллигент», который матерится шестистопным ямбом («Какая б…дь кладет свой веер в люльку?!»), а после спектакля заунывно играет на флейте в опустевшем театре.