Кокаиновые ночи - Джеймс Грэм Баллард Страница 2

Что-что, а контрабанду мы освоили в очень раннем возрасте. Старшеклассники английской школы в Эр-Рияде любили обсуждать интригующий мир запретного секса, тайной торговли пиратским видео и наркотиками. Уже потом, когда мы вернулись в Англию после смерти матери, я осознал, что эти маленькие заговоры позволяли британцам держаться вместе и давали им ощущение некоторой общности. Без посреднической деятельности и контрабандных поездок наша мать утратила бы зыбкую опору в этом мире задолго до того трагического дня, когда она забралась на крышу Британского Института и совершила непродолжительный перелет в единственную безопасную обитель, какую смогла для себя найти.

Наконец пробка стала рассасываться, машины одна за другой со скрежетом срывались с места. Но заляпанный грязью фургон впереди меня пограничная жандармерия все никак не пропускала. Солдат открыл задние двери и принялся рыться в картонных коробках, набитых пластмассовыми куклами. Его руки медленно и неуклюже вертели розовые голенькие тельца, на него взирали сотни голубых глаз, то широко открывавшихся, то снова захлопывавшихся.

Выведенный из себя этой задержкой, я испытал искушение объехать фургон. Позади меня за рулем «мерседеса» с откидным верхом сидела красивая испанка, подкрашивавшая губной помадой выразительный рот, явно предназначенный не для приема пищи. Ее ленивая сексуальная уверенность привлекала, и я улыбнулся, когда она, словно томная любовница, намазала на палец тушь и легонько провела им по ресницам. Кем же она была: кассиршей из ночного клуба, содержанкой какого-нибудь магната или местной проституткой, возвращающейся на Ла-Линиа со свежим запасом презервативов и непристойных игрушек?

Она заметила, что я наблюдаю за ней в зеркале заднего вида, и резко опустила козырек от солнца, завершив неначатую историю. Вывернув руль, чтобы объехать мою машину, она ударила по газам и, только проскользнув под знак, запрещающий въезд, хищно улыбнулась мне.

Я завел машину и хотел было последовать за ней, как солдат, перебиравший пластмассовых кукол, повернулся ко мне и рявкнул:

– Acceso prohibido! [3]

Он оперся о лобовое стекло моей машины, запачкав его потной рукой, и отдал честь молодой женщине, которая свернула на парковку для полицейских машин возле здания контрольно-пропускного пункта. Посмотрев на меня сверху вниз, он удовлетворенно кивнул, явно уверенный в том, что застукал распутного туриста, который приставал к жене его командира. С угрюмым видом он полистал мой паспорт с солидным набором разнообразных печатей и виз из самых далеких уголков земного шара. Каждое пересечение границы – это уникальная операция, которая рассеивает чары любой другой.

Я ждал, что он прикажет мне выйти из машины и тщательно обыщет, а потом займется разборкой «рено», и все внутренности машины будут разложены на обочине дороги согласно ведомости по комплектации от завода-изготовителя. Но он потерял ко мне всякий интерес, поскольку его наметанный глаз приметил туристический автобус, набитый марокканскими сезонными рабочими, которые приплыли на пароме из Танжера. Он перестал обыскивать фургон, бросив раскрытые коробки с куклами, и направился к стоически державшимся арабам, всем своим видом демонстрируя грозную силу и непоколебимое достоинство Родриго Диаса [4], одним взглядом повергшего в трепет мавров в битве при Валенсии.

Я поехал за фургоном, который наконец тронулся с места и стал набирать скорость, стремясь быстрее миновать Ла-Линеа. Задние двери его так никто и не закрыл, они то захлопывались, то распахивались, и куклы танцевали, подпрыгивая и болтая в воздухе ногами. На меня короткая стычка с полицией при пересечении границы произвела такое же обескураживающее впечатление. Я представлял себе, как сейчас Фрэнк сидит в камере перед следователем, и тот сверлит его таким же обвиняющим взглядом, не допуская даже мысли о том, что Фрэнк невиновен. Я был невинным в буквальном смысле слова путешественником, не отягощенным какой-либо контрабандой, кроме мечты любым способом перевезти своего брата через испанскую границу. И все же я чувствовал себя неловко, как беглец, отпущенный под честное слово, и понимал, как бы Фрэнк отреагировал на сфабрикованные обвинения, приведшие к его аресту в клубе «Наутико» в Эстрелья-де-Мар [5]. Я не сомневался в его невиновности и подозревал, что обвинение подтасовано по приказу какого-нибудь коррумпированного полицейского начальника, безуспешно пытавшегося получить от моего брата взятку.

Я свернул с восточной окраины Ла-Линеа на прибрежную дорогу, ведущую в Сотогранде, сгорая от нетерпения увидеть Фрэнка и заверить его, что все обойдется. Звонок Дэвида Хеннесси, отставного страхового агента концерна Ллойд, который был теперь казначеем клуба «Наутико», застал меня в моей барбиканской квартире вчера вечером. Хеннесси говорил взволнованно и бестолково, словно перебрал солнца и сангрии, и не внушал особого доверия.

– Плохо дело… Фрэнк сказал, чтобы я вас не беспокоил, но я решил, что надо позвонить.

– Слава богу, что позвонили. Он на самом деле арестован? Вы обращались к британскому консулу в Марбелье?

– Обращались, но в Малаге. Консула обо всем проинформировали. Дело вашего брата очень серьезное, странно, что вы о нем не читали.

– Я был за границей, поэтому несколько недель не видел ни одной британской газеты. В Лхасе, знаете ли, спрос на новости из Коста-дель-Соль невелик.

– Осмелюсь сказать, репортеры с Флит-стрит заполонили клуб. Знаете, нам пришлось даже бар закрыть.

– Да причем тут бар! – попытался я перехватить инициативу в разговоре.– Фрэнк в порядке? Где его держат?

– У него все в порядке. В целом он держится хорошо, очень спокоен, хотя это вполне понятно… Ему о многом надо подумать.

– Но в чем его обвиняют? Мистер Хеннесси?…

– Обвиняют? – Наступила пауза, в трубке послышалось звяканье кубиков льда в стакане.– Да во многом. Испанский прокурор выдвинул целый ряд обвинений. Боюсь, от полиции толку не будет.

– А вы ждете от нее толку? Дело, насколько я понимаю, полностью сфабриковано.

– Все не так просто… Надо разбираться на месте. Думаю, вы должны приехать сюда как можно быстрее.

Хеннесси виртуозно темнил, скорее всего для того, чтобы выгородить клуб «Наутико», один из элитных спорткомплексов на Коста-дель-Соль, процветание которого, несомненно, зависело от регулярных взяток местной полиции. Я вполне мог себе представить, как Фрэнк в свойственной ему ироничной манере забыл положить пухлый конверт в нужные руки, потому что ему было любопытно, что же из этого получится, или как упустил случай предложить свои лучшие апартаменты какому-нибудь заезжему полицейскому начальнику.