990 000 евро - Евгений Зубарев Страница 2

Ганс облизал пересохшие губы и просительно поднял глаза к видеокамере над моей головой:

– Нам бы водички попить, браток…

– …А то переспать не с кем? – закончил охранник и загоготал на весь двор: – Ладно, дуйте ко мне, дезертиры, мля, Восточного фронта.

Пару минут мы недоуменно озирались по сторонам, пока наконец не увидели, как в одной из зеркальных стен отъезжает панель.

Ганс подождал, пока я пройду вперед, и потом еще долго возился у меня за спиной, натягивая гимнастерку и подтягивая ремень.

– Да ладно прихорашиваться там, противные. Шагайте уже, – поторопил охранник, и я вошел внутрь небольшого темного холла, обставленного дорогой кожаной мебелью. При таком освещении, да еще и без очков, у меня начиналось что-то вроде куриной слепоты – я видел только силуэты и тени, не больше.

– Направо по коридору, – подсказал охранник уже из внутренних динамиков, и я понял, что камер тут понатыкано больше, чем ползает клопов у нас в казарме.

Кстати, о казарме. Через час вечерняя поверка, и, если не дать знать Суслику, что мы опаздываем, поднимется совершенно ненужный перед дембелем скандал.

Я прошел по коридору, увидел в конце дверь, подошел поближе и прочитал: «Не стучать. Служебный вход».

Разумеется, я постучал.

Ответа не было, и я нажал на ручку.

За дверью оказалось неожиданно просторное помещение, занятое двумя барными стойками, маленькой и большой, и огромным танцевальным залом. Этот зал был полон странного вида мужчинами, в которых я с ужасом опознал неоднократно виданных мною по телевизору гомосексуалистов. Некоторые мужчины танцевали, разбившись на пары, но большая часть просто стояла, озираясь по сторонам с коктейлями в руках. Костюмы отдельных посетителей показались мне чересчур вычурными даже для такого заведения.

– Вы куда ломанулись, придурки?! – услышал я яростный шепот сзади и, повернувшись, увидел искаженное злостью лицо охранника, немолодого мужика в черной форме, смахивающей на эсэсовскую.

Мы с Гансом замерли на входе, потом я начал осторожно пятиться назад, но мне мешал мускулистый живот Ганса, упиравшийся прямо в мою тощую задницу.

– Антон, представь нам поскорее наших новых гостей! – проворковал вдруг какой-то напомаженный хмырь в костюме Арлекино, и охранник, встав передо мной и чувствительно пнув меня в бок локтем, сообщил со сдержанной гримасой:

– Господа, Василий Теркин и сержант Чонкин прибыли на наш костюмированный бал! Встречайте!

– Бля, во попали… – услышал я всхлип сзади.

– Могу и на выход проводить, – шепотом отозвался на это охранник. – Правда, вас там еще дожидаются.

– Ах, проходите, дорогие гости, – жеманно защебетал Арлекин, хлопая пухлыми ладошками, и вокруг тоже все захлопали, на удивление приветливо улыбаясь нам.

Я сделал шаг вперед, потом еще один, а потом смог даже улыбнуться разодетой толпе.

– Ну, удачи вам, орлы, – услышал я прощальный смешок охранника и хлопок закрываемой служебной двери.

Я еще раз сделал «чи-из» всем сразу и обернулся посмотреть на Ганса.

Этот придурок встал у меня за спиной, расправив плечи, и, презрительно выставив челюсть вперед, по-пацански четко сплевывал на пол вокруг себя, словно отгоняя злых духов. Впрочем, у них там, в Саратове, педрилы, наверное, и впрямь приравнены к нечистой силе. А вот у нас в Питере они даже маршем как-то прошлись по Невскому проспекту, и им в бубен никто из пацанов настучать не успел. Потому что толерантный у нас город, не то что этот отсталый Саратов.

– Ах, как мило… Ах, как похоже вы пародируете наше российское быдло, – глядя на Ганса, захлопало в ладоши существо, похожее на Мальвину из фильма про Буратино.

Я быстро взял Ганса за вспотевшую ладонь и повел вперед, всерьез размышляя только об одном – что лучше: пересидеть пару часов в этом петушатнике-бедламе или получить прямой в челюсть от Акулы, зато в привычной обстановке.

– Вы позволите, я помогу вашему другу? – остановила меня Мальвина, приобняв Ганса за пузо и старательными, нарочито медленными движениями поправляя ему ремень.

Ганс весь покраснел, от бритой макушки до бычьей шеи, а Мальвина, глядя ему в глаза, сказала:

– Вам душно, дорогуша? Может быть, пройдем в Зимний сад? Ах, какие там сейчас расцвели орхидеи!

Ганс окаменел телом и лицом, и только широко распахнутые глаза приятеля, обращенные ко мне, выражали переполнявшие его чувства.

– Нет, дорогая, – твердо сказал я Мальвине. – Мой… э-э… друг пойдет со мной.

– Какая же я вам «дорогая», – надула губки Мальвина. – Вы что, не узнаете моего персонажа?

– Не-а, – честно ответил я, близоруко щурясь.

– Вы что, шутите? Я – Сергей Зверев! – гордо сказала Мальвина, и тогда Ганс, невнятно матерясь, попер от нас напролом, сдвигая мощным корпусом столы и стулья, в самый темный угол заведения.

– Какая тонкая, чувствительная натура, – сказала Мальвина Гансу вслед и с откровенной завистью посмотрела на меня.

– Да, это очень тонкая натура, – согласился я, провожая взглядом жирные складки затылка Ганса, мелькающего уже почти у самой стенки зала.

– Через час в Зеленом зале начнется игра. Приходите, прошу вас, – попросила Мальвина жалобно, и я кивнул с легким сердцем, лишь бы отделаться от этого утомительного существа.

– Ах, как хорошо, что вы согласились! – захлопала Мальвина в ладоши и вдруг, резко наклонившись ко мне, чмокнула в щечку.

Потом она тут же бросилась от меня бежать, жеманно виляя бедрами, а я рванул в другую сторону, к Гансу в спасительный полумрак.

Мой друг сидел на краешке огромного кожаного дивана, спрятавшись за высокими спинками стульев, и отчаянно сопел в обе ноздри, как свинья перед казнью.

Я, было, сел рядом, но Ганс тут же демонстративно отодвинулся.

– Ты куда меня привел, падла? – спросил он звонким шепотом.

– Ты чего, дурак? – спросил я, тоже раздражаясь. – Откуда я знал?

– Хрена ты мне тут заливаешь, сука, – злобно прошипел Ганс. – А то я не вижу, как ты тут со всеми балаболишь, как со старыми корешками.

Я оторопело посмотрел на Ганса, а он, распаляясь, заговорил в полный голос:

– И ведь в бане ты, падла, тоже не по-пацански себя ставишь. Как ни взгляну, ты там жопу мылишь! По полчаса мылишь, как будто шняга какая сзади присохла. Я еще полгода назад, помню, удивлялся, что за фраер такой чистоплотный к нашему взводу прибился. Теперь-то мне все понятно!..

К нам через весь зал прошла Мальвина, и я не стал ему отвечать. А Мальвина, пьяно качнувшись, спросила у Ганса:

– Я что забыл узнать, милые мои. А вы какими лубрикатами пользуетесь? В игре все свои приносят, но у меня на «Ив Роше» аллергия. Такие прыщи сразу вскакивают, жуть!