Верховные судороги - Кристофер Тейлор Бакли Страница 2

Ныне это сопряженное с большой властью место занимал человек по имени Декстер Митчелл, сенатор от великого штата Коннектикут. Дональда П. Вандердампа Митчелл очень не любил, хотя в публичных выступлениях с неизменной осторожностью твердил о своем «величайшем уважении» к нему. Не любил его Митчелл по самым разным, или, как принято выражаться в Вашингтоне, «множественным» причинам. Не любил за вето, наложенное президентом на законопроект С.322, который проталкивал Митчелл и который требовал, чтобы винт каждого вертолета армии США производился в его родном штате Коннектикут. А еще не любил за то, что Дональд П. Вандердамп проигнорировал сделанное им, Митчеллом, предложение назначить его, Митчелла, на освобожденное Бриннином место в Верховном суде. (Об этом мы еще кое-что расскажем в своем месте.)

Первым кандидатом президента на место Бриннина стал выдающийся судья апелляционного суда, носивший фамилию Куни. Поскольку было ясно, что комитет сенатора Митчелла подготавливает аутодафе, которое заставило бы стыдливо потупиться и испанскую инквизицию, кандидата подбирали с великим тщанием. Куни был юристом безупречных достоинств. Собственно говоря, казалось, что его и на землю-то послали с одной-единственной целью — чтобы он во благовременье вошел в состав Верховного суда.

Штатные дознаватели Митчеллова комитета были известны на Капитолийском холме как Черные Всадники — по имени безжалостных, похожих на призраков, скачущих по горам и долам конных злодеев, которые преследуют хоббитов во «Властелине колец». На Капитолийском холме поговаривали, правда шепотом, что Черные Всадники способны откопать компромат на кого угодно; что они могут и мать Терезу обратить в содержательницу калькуттского публичного дома; доказать, что святой Томас Мор крутил любовь с Екатериной Арагонской, а доктор Альберт Швейцер, исполняя заказ бельгийских фармацевтических фирм, ставил медицинские опыты на беспомощных африканских детишках, да еще и без наркоза.

Однако, когда они столкнулись с ничем не запятнанным судьей Куни, им осталось лишь сообщить, поскуливая, что на него повесить нечего, за ним даже неоплаченной квитанции за парковку и то не числится. Истинный образец всех, какие только существуют, судейских добродетелей. Ни одно из его решений не было отменено судом высшей инстанции. Что же до личной жизни судьи Куни, в ней он был настолько разумен и мудр, что и Сократ выглядел рядом с ним остервенелым бисексуальным маньяком.

Копайте глубже, приказал Черным Всадникам сенатор Митчелл. Или копайте себе могилы. И они, омерзительно повизгивая, поскакали вдаль.

В итоге на второй день посвященных кандидатуре Куни сенатских слушаний сенатор Митчелл, приятно, как и всегда, улыбнувшись, спросил:

— Судья Куни, вы, насколько я понимаю, знакомы с фильмом «Убить пересмешника»?

Судья ответил: да, он совершенно уверен, что видел этот фильм, еще когда учился в школе.

— Связано ли с ним что-либо такое, о чем вы хотели бы… поведать комитету?

Лицо судьи Куни выразило недоумение. Поведать? Он не совсем понял вопрос.

Сенатор Митчелл поднял перед собой листок бумаги — с таким видом, точно одно прикосновение к нему способно навеки замарать пальцы.

— Вы узнаете этот документ?

Только не с такого расстояния, ответил судья Куни, теперь уже совершенно сбитый с толку.

— В таком случае позвольте мне освежить вашу память, — произнес сенатор Митчелл.

Огромная аудитория, следившая за слушанием, затаила дыхание, гадая, какой радиоактивный материал отрыл сенатор Митчелл, дабы вменить его в вину безупречному кандидату. Материал оказался рецензией на фильм, которую двенадцатилетний Куни написал для школьной газеты. «В целом картина хорошая, — процитировал сенатор Митчелл, — однако в ней есть скучные места».

Подняв глаза от документа, сенатор Митчелл снял очки, помолчал, словно стараясь совладать со слезами, философически покивал и попросил:

— Так поведайте же нам, судья, какие именно эпизоды фильма «Убить пересмешника» вы сочли, цитирую, «скучными»?

В заключительном слове, произнесенном им после нескольких потраченных на показательную порку кандидата дней, сенатор Митчелл сказал, скорее с грустью, чем с гневом, что его «чистая совесть не позволила ему проголосовать за человека, который вполне может в первый понедельник октября явиться в Верховный суд облаченным не в черную судейскую мантию, но в белый балахон ку-клукс-клановца».

Что и стало концом судьи Куни. Председатель же Комитета по вопросам судопроизводства выступил с заявлением, вежливо попросив Белый дом «представить нам кандидата, относительно которого мы сможем прийти к единому мнению».

Президент Дональд П. Вандердамп подавил искушение пронестись по Пенсильвания-авеню и засунуть микрофон сенатора Митчелла в то отверстие его тела, которое для микрофона изначально не предназначалось, проглотил то, что еще осталось от его гордости, и приказал подчиненным найти другого кандидата на место в Верховном суде, предпочтительно такого, который, обучаясь в начальной школе, рецензий на фильмы для газеты не писал. И по прошествии должного времени предложил кандидата номер два, члена апелляционного суда штата Нью-Йорк, судью по фамилии Берроуз.

Судья Берроуз обладал такими достоинствами, что в райские врата его наверняка пропустили бы в обход живой очереди. И Черные Всадники снова занялись эксгумациями и снова вернулись с них, беспомощно скуля. Хобби, которому Берроуз посвящал свободное от работы время, — хобби, представляете? — было таким: он бесплатно, ради блага общества, давал юридические консультации обитателям тюрем штата Нью-Йорк. Он потерял ногу, выпрыгнув над Вьетнамом из своего подбитого истребителя Ф-4. Ни одно из принятых им решений оспорено не было. Он состоял в браке с беженкой из Вьетнама. И они усыновили двух руандийских сирот.

Лоб сенатора Митчелла, просмотревшего досье Берроуза, пошел суровыми складками. Да, случай не из легких. Он опять науськал Черных Всадников, те, мерзостно поскуливая, удалились и на сей раз вернулись не с пустыми когтями. Им удалось отыскать женщину, которая встречалась с Берроузом, когда он был еще гардемарином Военно-морской академии США. Сенатор Митчелл разулыбался и выдал Всадникам по кусочку сахара.

— Судья Берроуз, — осведомился сенатор Митчелл, — говорит ли вам что-нибудь такое-то и такое-то имя?

Судья Берроуз взглянул сенатору в глаза — спокойно, но холодно — и ответил, что, по его мнению, это имя никакого отношения к чему бы то ни было не имеет.

— Боюсь, в этом вопросе судьями — прошу простить меня за каламбур — следует быть нам, — столь же холодно известил его сенатор Митчелл.

В ходе дальнейших расспросов ему удалось с прискорбием установить, что судья Берроуз действительно встречался с мисс Такой-то и Такой-то, более того, что в один прекрасный день она сочла себя забеременевшей.

В комитетском зале вновь наступила тишина.

— Судья Берроуз, — произнес сенатор, — мне и вправду очень неприятно спрашивать вас об этом, но такова моя работа… Правда ли, что вы попытались отговорить мисс Синклер от аборта?