Путь - Ричард Пол Эванс Страница 2

«Эдемский сад — архетип для всех, кто переживал потери; то есть для всего человечества. Иметь — значит терять, жить — значит умирать. Но я до сих пор завидую Адаму. Хотя он и потерял Эдемский сад, у него осталась Ева».

Из дневника Алана Кристофферсона

До того как мой мир рухнул, я был рекламным боссом в Сиэтле. Правда, такой титул звучит несколько претенциозно для человека, украшавшего свой офис фигурками героя комиксов Аквамена и плакатами с Эйнштейном. Просто я был рекламным парнем. Спросите, что привело меня в этот бизнес? Сам толком не знаю. Всегда хотелось заниматься рекламой. Возможно, причиной того было мое желание походить на Дорина из сериала «Околдованный» (подростком я просто обожал актрису Элизабет Монтгомери). В 1998 году я окончил колледж по специальности «графический дизайн» и получил работу раньше, чем успели высохнуть чернила на моем дипломе.

Я с головой погрузился в мир рекламы и наслаждался жизнью молодой восходящей звезды. Я стал рекламным вундеркиндом. В первый же год работы получил две премии, а во второй — четыре. Потратив три года на обогащение своих боссов, я пошел испытанным путем рекламных агентств, юридических фирм и организованной религии — откололся и создал собственную компанию. Мне было всего двадцать восемь лет, а на двери моего офиса уже красовались пластиковые буквы с названием моей собственной компании: «Мэджик. [2]Реклама и графический дизайн».

Всего за девять недель штат новой компании вырос с двух до дюжины сотрудников. Я зарабатывал денег больше, чем спекулянт, торгующий билетами на концерты Барбары Стрейзанд. Один из моих клиентов назвал меня «парнем с плаката — живым воплощением американской мечты». Через два года я обладал всеми атрибутами материального благополучия: спортивным двухместным автомобилем «Лексус», возможностью проводить отпуск в Европе и прекрасным домом стоимостью в 1,9 миллиона долларов в Брайдл-Трейлс — эксклюзивном лесном пригороде к северу от Бельвью с парком для прогулок верхом и дорожками для бегунов и велосипедистов.

В дополнение к этой картине успеха я был женат на женщине своей мечты — красавице-брюнетке по имени Маккейл. Когда потенциальные клиенты спрашивали, сумею ли я продать их товары, я показывал им ее фото и говорил:

— Я сумел убедить ее выйти за меня замуж.

Люди изумленно кивали и становились моими клиентами.

Маккейл была любовью моей жизни и в буквальном смысле слова соседкой. Мы встретились, когда мне исполнилось девять лет. Это произошло через четыре месяца после смерти матери. Мы с отцом переехали из Колорадо в Калифорнию, поселившись в городе Аркадия.

Мы познакомились в конце лета. Маккейл сидела на лужайке перед своим домом. На столике стоял графин с прохладительным напитком и упаковка пластиковых стаканчиков. Она была в короткой юбчонке и розовых ковбойских ботинках. Я спросил, не нужна ли помощь. Маккейл смерила меня взглядом и коротко ответила:

— Нет.

Тогда я сбегал к себе в комнату и на большом листе бумаги соорудил плакат:

«Х-х-холодный „Кулэйд“

всего за 10 центов».

(Это тройное «х» я посчитал очень удачным трюком). Я вернулся во двор и явил Маккейл свое творение. Плакат ей настолько понравился, что она разрешила мне сесть рядом. Думаю, желание завоевать расположение этой девчонки и привело меня в мир рекламы. Мы с ней сидели, болтали и пили черешневый напиток из пластиковых стаканчиков. Кроме нас двоих, желающих утолить жажду не было. Маккейл сосчитала количество выпитых мною порций и заставила заплатить за них.

Она была настоящей красавицей: правильные черты лица, длинные волосы кофейно-коричневого цвета, глаза цвета шоколадного сиропа и веснушки. Идеальная модель для рекламы чего угодно. Весь остаток того лета мы провели вместе и каждое последующее лето — тоже.

Как и у меня, у Маккейл не было ни братьев, ни сестер. Ей тоже пришлось хлебнуть горя в жизни. Родители развелись за два месяца до нашего переезда в Аркадию. Как она мне рассказывала, это не был обычный развод с криками, слезами и битьем посуды. Мать просто ушла из дома, оставив дочь с отцом. Маккейл не могла понять: чем она так обидела мать, если та решилась уйти? Иногда эти мысли настолько поглощали ее, что она напоминала зависший компьютер, когда смотришь на застывший значок песочных часов и ждешь, когда он оживет. Жуткая недоработка, что у людей нет кнопки «Перезагрузка»!