Просто слушай - Сара Дессен Страница 2

— Чего тебе? — спросила незнакомка. Я видела в ее очках свое крохотное расплывчатое отражение. — Чего уставилась?

Я всегда краснею, когда кто-то повышает на меня голос, и этот раз не стал исключением. Просто очень восприимчива к тону. Даже не могу смотреть по телевизору судебные заседания — всегда переключаю канал, когда судья начинает на кого-нибудь нападать.

— Ничего. — Я отвернулась.

Тут мне махнул усталый старшеклассник-бармен. Пока он наливал колу, я положила скомканные купюры на стекло и попыталась их разгладить так, чтоб не осталось ни единого загиба. За спиной почти физически ощущалось присутствие девчонки. Я заплатила и, тщательно изучая щербатый цемент под ногами, пошла мимо глубокой части бассейна обратно к нашим шезлонгам. Там меня ждала лучшая подруга — Кларк Рейнолдс.

— Уитни просила передать, что она едет домой, — сообщила Кларк, сморкаясь. Я поставила колу рядом с шезлонгом. — Я ей сказала, что мы дойдем пешком.

— Ладно.

Моя сестра Уитни недавно получила права, и теперь ей приходилось повсюду меня подвозить. Но только в одну сторону. Возвращаться приходилось самой, и не важно, из бассейна ли в нескольких кварталах от дома или из торгового центра в соседнем городке. Уже тогда Уитни предпочитала одиночество и тщательно охраняла личное пространство, которое мы постоянно нарушали одним лишь фактом своего существования.

Я уселась в шезлонг и только после этого рискнула снова взглянуть на девчонку в оранжевом бикини. Она стояла на противоположной стороне бассейна, с напитком в одной руке и полотенцем, перекинутым через другую, и искала свободное место.

— Ты раздаешь! — Кларк передала мне колоду карт.

Мы дружили с шести лет. У нас в районе жила целая куча детей, но большинство из них были либо подростками, как моя сестра, либо младше четырех лет — результат демографического взрыва пару лет назад. Семья Кларк приехала из Вашингтона. Наши матери встретились на лекции по безопасности и, как только поняли, что мы — ровесники, сразу нас познакомили. С тех пор мы не расставались.

Кларк родилась в Китае. Ее удочерили в полугодовалом возрасте. Мы были одного роста, но на этом сходство заканчивалось, и начинались различия: у меня — голубые глаза и белокурые волосы, у нее же глаза карие, почти черные, а волосы очень темные и блестящие. Я — робкая и услужливая, она серьезная, сдержанная во всем. Я всю жизнь, как и сестры, работала моделью, Кларк же была настоящим сорванцом: лучше всех в нашем районе играла в футбол и в карты, особенно в кункен — я ей проигрывала все лето.

— Можно у тебя колы попить? — спросила она и чихнула. — Здесь жарко.

Я кивнула и протянула ей стакан. Кларк круглогодично мучилась от аллергии, но летом ей приходилось тяжелее всего. С апреля по октябрь у подруги закладывало нос, текли сопли, и она постоянно сморкалась, а таблетки и уколы совсем не помогали. Я уже давно привыкла к ее гнусавому голосу и к бумажным платочкам, которые она прятала в кармане или сжимала в руке.

У нас уже давно было распределено, кто и где сидит. Спасатели — за столиками у бара, мамы с детьми — у детского бассейна. Мы с Кларк предпочитали тенек за горкой для малышей, а самые популярные в школе мальчики-старшеклассники, такие как Крис Пеннингтон, например, располагались поближе к глубине (Крис старше меня на три года, и тогда я считала, что он самый потрясающий парень в нашем районе, а может, даже и во всем мире). Но самые лучшие места между баром и торцом бассейна обычно занимали самые красивые старшеклассницы, а в их числе и моя сестра Кирстен. В тот день она в ярко-розовом купальнике лежала на шезлонге и обмахивалась журналом «Гламур».

Я раздала карты и к собственному изумлению заметила, что девочка в оранжевом бикини садится рядом с Кирстен. Лучшая подруга моей сестры, Молли Клейтон, толкнула ее локтем и указала на незнакомку, но Кирстен лишь оглядела ее с головы до ног, пожала плечами и снова откинулась на спинку шезлонга, продолжая обмахивать лицо.

— Аннабель! — Кларк уже взяла свои карты и мечтала меня обыграть. — Твой ход.

— Да-да. — Я повернулась к ней. — Сейчас.

Незнакомка появилась и на следующий день. На этот раз на ней был серебристый купальник. Я пришла одна, поскольку Кларк была на занятиях теннисом, и тут же увидела вчерашнюю девчонку. Она сидела на полотенце в том же шезлонге, что и моя сестра накануне, рядом стояла бутылка воды, а на коленях лежал журнал. Кирстен с подругами появились только через час. Как всегда шумно, громко стуча каблучками по плитке. Обнаружив на своем привычном месте незнакомую девчонку, старшеклассницы замедлили шаг и переглянулись. Молли Клейтон явно разозлилась, но Кирстен молча спустилась на четыре ряда ниже и принялась раскладывать вещи.

В течение нескольких дней незнакомка так и эдак пыталась прибиться к компании моей сестры. На третий день она пошла со старшеклассницами в бар. А на четвертый, когда они бултыхались, брызгались и болтали в бассейне, тоже залезла туда и встала от них в двух шагах.

Разумеется, девчонки взбесились. Молли зло на нее посмотрела, и даже Кирстен вежливо попросила незнакомку отойти подальше. Но той все было нипочем. Она только еще больше упорствовала. Казалось, главное — что к ней обращаются, а что именно говорят — все равно.

— Я слышала, — сказала как-то мама за обедом, — что в дом Дафтри въехала новая семья.

— Дафтри съехали? — удивился папа.

Мама кивнула:

— Еще в июне. В Толедо. Помнишь?

Папа задумался и тоже кивнул:

— Точно. В Толедо.

— Еще я слышала, — продолжила мама, передавая Уитни тарелку с пастой, которую та тут же передала мне, — что у них дочка — твоя ровесница, Аннабель. По-моему, я видела ее, когда была у Марги.

— Правда? — спросила я.

Мама кивнула:

— Она брюнетка и немного выше тебя. Может, ты ее тоже где-нибудь видела.

Я задумалась:

— Не знаю…

— Так вот это кто! — неожиданно сказала Кирстен и со звоном отбросила вилку. — Маньячка из бассейна! Так и знала, что она нас младше!

— А можно поподробней? — заинтересовался разговором папа. — У бассейна бродят маньяки?

— Надеюсь, нет, — взволнованно сказала мама.

— Конечно, никакая она не маньячка, — ответила Кирстен. — Просто прилипла к нам, как банный лист. Бесит невозможно! Повсюду за нами ходит, садится на соседний шезлонг и молчит! И слушает наши разговоры! Я ей говорила: «Исчезни!» — но без толку! Нет, не может быть! Неужели ей всего двенадцать?! Тогда все еще хуже, чем я думала!

— Как драматично! — пробормотала Уитни, подцепляя вилкой листок салата.

Конечно, она права. Кирстен обожает громкие слова. Эмоции у нее всегда хлещут через край, и болтает она без умолку, даже если знает, что ее никто не слушает. Уитни же, напротив, молчалива, но уж если что говорит, то всегда со смыслом.