Сова по имени Уэсли - Стэйси О'Брайен Страница 2

Я научилась выманивать осьминогов из их укрытий под камнями на мелководье, вытянув руку и не двигаясь. Любопытство рано или поздно заставляло их протягивать ко мне свои щупальца, они робко исследовали мою руку, а затем, набравшись смелости, заползали на нее. Мы с Глорией все время выхаживали найденных нами птенцов, спасали ящериц от котов. Как-то раз, когда мне было четыре, мама при мне рассеянно смахнула паука со стены и смыла его в унитаз. Я накричала на нее и остаток дня проплакала, ведь в моих глазах паук был никому не причинившим вреда невинным существом, убитым безо всякой причины. Мама была ошарашена моей реакцией и пыталась меня успокоить, однако я и по сей день содрогаюсь при мысли о том, как легко и часто обрываются жизни братьев наших меньших.

Разумеется, моя тяга к животным распространялась и на более «привычных» зверей. Моей первой крепкой привязанностью, не считая родителей, был наш пес Людвиг – помесь колли и немецкой овчарки. Людди лежал под моей колыбелькой и сторожил меня, пока я спала, и приводил маму, когда я просыпалась. Он присматривал за мной, когда я начала ползать на четвереньках, а когда я впервые пошла, терпеливо позволял мне хвататься за шерсть на пузе, чтобы подняться с пола. Я клала руки ему на спину, цепляясь за мех, и он очень медленно и осторожно ходил со мной по дому. Когда я падала, он тоже припадал на пол, чтобы смягчить мое падение. Он научил меня ходить, и я до сих пор помню его неизменно мягкий и терпеливый взгляд во время нашей с ним возни. Думаю, именно дружба с Людди положила начало моей любви к животным, и я очень благодарна матери за то, что когда-то она приучила меня доверять Людди и любить его.

Моя любовь к «сложным», пушистым и многоногим животным не мешала мне в детстве набивать свою спальню всякими «экспериментами» – разными штуками в банках и ванночками с застойной водой, где обитали всевозможные формы жизни, за которыми я наблюдала в микроскоп. Как-то раз у меня в комнате жили одновременно две сотни шелковичных червей, превратившихся потом в мотыльков, которых мне приходилось вытряхивать из кровати, прежде чем лечь спать. В детстве я, и только я, была ответственна за уборку собственной комнаты, причем обязательно с применением дезинфицирующего средства. Никто, кроме меня, в комнату не заходил.

Когда мы с сестрой подросли, отец начал брать нас с собой на лекции в Калтех, где я впервые увидела героиню своего детства – Джейн Гудолл. Я непременно хотела пойти по ее стопам и отправиться в Африку, когда вырасту, и потому настояла на уроках суахили. После следующей ее лекции в Калтехе я подошла к ней и попробовала сказать что-то на новом для меня языке. Интересно, помнит ли она маленькую девочку со светлыми косичками, говорившую на суахили?

Мы с Глорией с детства профессионально пели в студиях звукозаписи Голливуда и продолжали заниматься этим в юности. Мы начали петь в составе семейной группы, когда мне было пять, а ей – три. Так как мы обе умели петь с листа (читать ноты и петь без специального обучения), уже год спустя мы работали в рекламе, записывали саундтреки и были бэк-вокалом на записях разных альбомов. Вы, наверное, слышали нас в семидесятых в рекламе «Макдоналдс», «Пицца Хат», «Литтл Фрискис», мороженого, «Грузоперевозок Бекинс», «The California Raisins» и многих других роликах. Помимо этого, мы с Глорией записывали бэк-вокал, к примеру, для Глена Кэмбелла, Барри Манилоу, Хелен Редди, «The Carpenters» и Джона Денвера, и участвовали в записи саундтреков ко второй и четвертой частям «Рокки», «Изгоняющий дьявола 2» и к нескольким мультфильмам Disney. Музыка – это у нас определенно семейное. Мой дедушка был ударником в эпоху биг-бендов, а брат отца – Кабби О’Брайен из оригинального состава мышкетеров в «Клубе Микки Мауса». Но несмотря на это, моя тяга к науке и любовь к животным привела меня на порог Оксидентал-колледжа – партнерской школы Калтеха, в которой тогда почти не было женщин, где я и получила диплом биолога в 1985 году. Студенты колледжа могли свободно записываться на любые курсы Калтеха и наоборот, что позволяло обоим институтам значительно расширять свои учебные планы. Мне все же больше была по нутру атмосфера в Калтехе, так что бóльшая часть моей учебы проходила именно там, что в итоге позволило мне на последнем курсе подрабатывать в калтеховском Институте биологии поведения, работавшем с приматами.

И вот однажды мне предложили должность в отделе, занимавшемся изучением сов. Я боялась, что после работы с обезьянами, так похожими на людей, работать с совами мне будет скучно. Тогда я, подобно многим, еще наивно полагала, что совы – это «просто птицы». Они были мне чужды, и я почти ничего о них не знала, кроме того, что они обычно летают по ночам. Кому это могло быть интересно? Мое знакомство с совами в то время ограничивалось бабушкиной коллекцией статуэток, и мне казалось, что настоящие совы не слишком от них отличаются. Но на той должности предлагали работу на полную ставку, а мне очень нужны были деньги. Вдобавок это была возможность поучаствовать в исследовании. Одним словом, работа для начинающего биолога была идеальная – я могла многому научиться у более опытных коллег.

Я согласилась работать с совами и всего за шесть месяцев полюбила этих чутких и бойких крох так же, как любили их маститые ученые, которые занимались ими на протяжении уже многих лет.

– Стэйси, – сказал один из ученых, доктор Ронан Пэнфилд, – зоопарки и приюты и так кишат совами, которых пока еще нельзя выпускать на волю, а этого совенка надо куда-то пристроить. Заберешь его к себе домой – получишь уникальную возможность изучить досконально повадки сов, которую не может дать академическая среда.

– Вы что, предлагаете мне взять его к себе насовсем?

– Именно так. Бери, пока у него еще закрыты глазки – он к тебе мигом привяжется, и ты сможешь наблюдать за ним, записывать звуки, которые он издает, изучать поведение…

Я была одновременно обрадована и напугана – я боялась огромного груза ответственности за эту маленькую жизнь. Я смотрела на доктора Пэнфилда, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез.

– …При близком общении с ним тебе может открыться много нового, того, что мы не сумели рассмотреть издалека. Мне кажется, это исследование существенно дополнит и даже изменит наше представление о сипухах в целом. У тебя будет возможность регулярно сообщать нам о своих находках.

Несмотря на мои страхи, мне захотелось перепрыгнуть через стол, сгрести доктора в охапку и прокричать: «Да, я готова!» Разумеется, вместо этого я глубоко вдохнула и попыталась настроиться на профессиональный лад.

– Мне нужно будет кое-что подготовить, но я с радостью возьму его.

Мне предстояло растить у себя дома одно из самых красивых животных на земле. Сипухи сильно отличаются от остальных сов. Они даже принадлежат к отдельному семейству Tytonidae, тогда как все прочие совы относятся к семейству Strigidae, что означает «совы обыкновенные». Я обожала все виды сов, но возможность познакомиться поближе с представителем единственного вида нетипичных сов, обитавшего в Северной Америке, была просто подарком свыше.

Самые древние ископаемые останки первых птиц, Archaeopteryx, относятся к верхнеюрскому периоду – 150–155 миллионов лет назад. Они еще во многом напоминали динозавров, но уже, несомненно, были птицами. С тех пор видовое разнообразие птиц значительно увеличилось, совы как вид появились много позже. Мой совенок был живым кусочком истории.