Призраки - Чак Паланик Страница 2

— Мои таблетки. — Она встряхивает чемодан и говорит: — Запас на три месяца…

Вот почему нас ограничили с багажом. Чтобы мы все уместились.

Единственное условие: по одной сумке на человека, но мистер Уиттиер не уточнил, какого размера и вида она должна быть.

Леди Бомж заходит в автобус, у нее на руке перстень с бриллиантом размером с зернышко поп корна, а в руке — ремешок. Ремешок тянет кожаный чемодан на колесиках.

Взмахнув рукой, чтобы камень искрился. Леди Бомж говорит:

— Это мой покойный супруг, кремированный и превращенный в бриллиант в три карата…

На этом месте Товарищ Злыдня наклоняется над блокнотом, в котором пишет Граф Клеветник, и говорит:

— Подтяжка лица, через «ж».

Еще через пару кварталов, несколько светофоров и поворотов, ждет Повар Убийца с алюминиевым чемоданом, где внутри — все его белые эластичные трусы, футболки и носки, сложенные, на манер оригами, в компактные квадратики. Плюс набор поварских ножей. Под бельем и ножами его алюминиевый чемодан плотно набит пачками денег, перехваченными резинками, все купюры — сто долларовые. Все это весит немало, так что ему пришлось поднимать чемодан в автобус обеими руками.

По очередной улице, под мостом, обогнув дальнюю сторону парка, автобус подъехал к обочине, где никто вроде бы и не ждал. Человек, которого мы окрестили Недостающим Звеном, выбрался из кустов рядом с дорогой. Скатанный в шар, у него в руках — черный мешок для мусора, рваный и как будто подтекающий клетчатыми фланелевыми рубашками.

Глядя на Недостающее Звено, но, обращаясь к Графу Клеветнику, Товарищ Злыдня говорит:

— Ну и бородища, прямо Хемингуэй…

Спящий мир: они бы решили, что мы придурки. Эти люди, которые сейчас спят у себя в постелях, они будут спать еще час, потом встанут; умоются, сполоснут у себя подмышками и между ног и пойдут на ту же работу, на которую ходят каждый божий день. Живя той же жизнью, каждый божий день.

Эти люди заплачут, когда узнают, что мы ушли, но они бы заплакали и в том случае, если бы мы садились на корабль, чтобы начать новую жизнь где-нибудь за океаном. Иммигранты. Пионеры.

В это утро мы были космонавтами. Исследователями. Уже на ногах, пока все остальные спят.

Эти люди поплачут, а потом вернутся к своим делам: обслуживать столики, красить дома, писать компьютерные программы.

На следующей остановке Святой Без-Кишок открыл двери, и вверх по ступенькам взлетел кошак, и побежал по проходу между сиденьями. Вслед за котом в автобус вошла Директриса Отказ со словами:

— Его зовут Кора. — Кота звали Кора Рейнольдс. — Это не я его так назвала, — сказала Директриса Отказ, ее твидовый блейзер и юбка были покрыты, как инеем, кошачьей шерстью. Один лацкан оттопыривался на груди.

— Наплечная кобура, — говорит Товарищ Злыдня, наклонившись к диктофону в кармане у Графа Клеветника.

Все это — шепоты в темноте, оставленные записки, секретность, — это было наше приключение.

Если ты собираешься провести целых три месяца на необитаемом острове, что ты возьмешь с собой?

Скажем, едой и водой тебя обеспечат, то есть ты так считаешь.

Скажем, с собой можно взять только один чемодан, потому что вас будет много, а автобус на необитаемый остров, который вас всех повезет, все-таки не резиновый.

Что ты положишь в свой чемодан?

Святой Без-Кишок набрал коробок беконовых чипсов и сырных подушечек, его пальцы и подбородок присыпаны оранжевой соляной пылью. Одна костлявая рука держит руль, вторая подносит ко рту коробки — наклоняет их и вытряхивает закуски в его худое лицо.

Сестра Виджиланте взяла большой магазинный пакет с одеждой и еще с чем-то сверху, в другом пакете.

Перегнувшись через свой необъятный бюст, держа его, как ребенка в руках, миссис Кларк спросила, что там, в пакете, уж не человеческая ли голова?

Сестра Виджиланте приоткрыла верхний пакет, чтобы были видны три дырки в черном шаре для боулинга.

—Мое хобби…

Товарищ Злыдня смотрит на Графа Клеветника, что-то строчащего у себя в блокноте, потом переводит взгляд на заплетенные в тугую косу черные волосы Сестры Виджиланте. Ни одна прядка не выбивается из-под заколок.

— Вот это, - говорит Товарищ Злыдня, — подкрашенные волосы.

На следующей остановке стоял Агент Краснобай, держал у глаза видеокамеру и снимал автобус, как тот подъезжает к обочине. Он захватил с собой целую пачку визиток и раздал их нам в качестве подтверждения, что он — частный детектив. Он снимал нас на камеру, которая была, как маска, закрывавшая пол-лица, снимал, проходя по проходу к свободному месту сзади, ослепляя всех своей подсветкой.

Еще через квартал в автобус зашел Хваткий Сват, наследив лошадиным навозом со своих ковбойских сапог. С соломенной ковбойской шляпой в руках и матерчатой сумкой через плечо, он уселся на место, открыл окно и выплюнул сгусток коричневой от табака слюны прямо на вычищенный бок автобуса.

Вот что мы взяли с собой на три месяца вне мира. Агент Краснобай — свою видеокамеру. Сестра Виджиланте — шар для боулинга. Леди Бомж — перстень с бриллиантом. Вот что нам необходимо, чтобы писать свои произведения. Мисс Апчхи — ее таблетки и одноразовые носовые платки. Святому Без-Кишок — его закуски. Графу Клеветнику — блокнот и диктофон.

Повару Убийце — его ножи.

В тускло освещенном автобусе мы все украдкой поглядывали на мистера Уиттиера, организатора этого семинара. Нашего наставника. На сияющий купол его лысины в старческих пятнах, под несколькими седыми волосками, зачесанными на сторону. На стоячий воротничок его рубашки, который был, как накрахмалено белая изгородь вокруг его тощей пятнистой шеи.

— Эти люди, от которых вы собираетесь скрыться, сбежав украдкой из дома, — объяснит вам мистер Уиттиер, — они не хотят, чтобы вас просветили. Они хотят знать, чего ожидать.

Мистер Уиттиер вам все растолкует:

— Человек, которого они знают, и та великая, выдающаяся личность, какой вы стремитесь стать — для них это несовместимо. То есть абсолютно.

Люди, которые любят нас по-настоящему, сказал мистер Уиттиер, они бы упрашивали нас поехать. Чтобы сбылась наша мечта. Чтобы мы отточили свое мастерство. И когда мы вернемся, нас будут любить.

Через три месяца.

Кусочек жизни — наша ставка в игре.

Мы рискнем.

За это время мы испытаем свою способность создать шедевр. Рассказ или стихотворение, или киносценарий, или мемуары, которые придадут смысл нашей жизни. Шедевр, который выкупит нам свободу — от мужа, родителей или фирмы. Освободит нас от рабства.

Вот мы, едем в автобусе по пустынным улицам в темноте, Мисс Апчхи выуживает из рукава свитера влажную, скомканную салфетку и сморкается. Шмыгает носом и говорит: