Потерянные мемуары Джейн Остин - Сири Джеймс Страница 19

Взволнованно расхаживая по комнате в Саутгемптоне в то жаркое августовское утро 1808 года, матушка оплакивала мое незамужнее положение не менее горестно, чем если бы вести об отвергнутой руке Харриса дошли до нее только сейчас, а не шесть лет назад.

— Полагаю, в тот день ты потеряла всякий здравый смысл, Джейн, — сказала она. — Я тебя не понимаю и заявляю, что никогда не пойму.

— Мама, — проворчала Кассандра, — вам давно пора перестать расстраиваться из-за того случая. Все произошло так давно.

— Я давно уже рассматриваю свой отказ Харрису как счастливое избавление, — ответила я.

И про себя добавила: особенно сейчас, когда могу представить, насколько иной оказалась бы моя реакция, если бы мне предложил выйти замуж такой мужчина, как мистер Эшфорд.

Даже если бы у мистера Эшфорда не было ни гроша за душой, полагаю, я незамедлительно согласилась бы стать его женой, ведь всего через несколько часов между нами возникла близость, какой мне за всю жизнь не удалось бы достичь с Харрисом Бигг-Уитером.

К счастью, наша дружба с сестрами Бигг не пострадала из-за случившегося благодаря глубокому пониманию и нежной привязанности. Через два года после сделанного мне предложения Харрис женился на Энн Гоу Фрит с острова Уайт — союз несомненно удачный. Чтобы сбежать от отца, Харрис переехал в собственный дом, так что мы в любое время могли посещать Мэнидаун.

— Порадуйся за Харриса, мама, — сказала я. — Он нашел жену, которая совершенно ему подходит. Они счастливо живут в Уаймеринге, и она вынашивает ему столько детей, сколько он пожелает.

— Детей, которые должны были быть твоими! — воскликнула мать. — Ты могла бы родить уже пятерых детей!

— Пятерых маленьких Бигг-Уитеров за шесть лет, и все похожи на Харриса, — ответила я, подавляя дрожь. — Какая ужасная мысль!

— А теперь и Кэтрин помолвлена, — со вздохом продолжила мать, не обратив внимания на мои слова.

Я недавно вышила мережкой несколько батистовых платочков для свадебного подарка Кэтрин Бигг, которая обручилась с преподобным Гербертом Хиллом, человеком на двадцать семь лет ее старше. Она призналась, что не любит его, но поскольку Мэнидаун однажды перейдет к Харрису, то она вынуждена была задуматься о материальных благах.

— Мама, что вы думаете о стихотворении, которое я написала, чтобы сопроводить свой подарок Кэтрин? — осведомилась я и зачитала вслух:

Батист! Ты много послужил мне в утешенье,

И я бы с радостью дала тебе благословенье.

Служи моей любимой преданно и смело,

Будь неизменно мягким, маленьким и белым.

Тебе доверена существенная честь —

Ее касаться и ее инициалы несть.

А чтобы невредимым ты прошел сквозь грозы,

Пусть будут редкими и насморки, и слезы.

— Довольно мило, — откликнулась матушка, — хотя слишком длинно. И если бы я писала стихотворение для свадебного подарка, то ни за что не упомянула бы про болезнь. [24]Ах! — вскричала она, когда слезы навернулись ей на глаза. — Подумать только, Кэтрин у алтаря! Она оказалась не так привередлива в выборе!

— Если бы только я, а не Кэтрин встретила мистера Хилла, — сказала я, с притворным вздохом откладывая перо, — я непременно бы его завлекла. Увы, удача выпала Кэтрин.

— Ох! Ты невозможна! — возмутилась мать. — Из-за того что Фрэнк и Мэри уезжают, нам вновь придется оставить свой дом. Все наши знакомые женятся, а ты только шутишь.

Вопрос, где жить, тяжким бременем лежал на наших плечах, но вскоре эта забота затмилась — и, по иронии судьбы, решилась — намного более значительным горем. В октябре жена моего брата Эдварда Элизабет умерла через две недели после рождения их одиннадцатого ребенка.

Новость о ее смерти потрясла нас. Элизабет была красивой, богатой, ухоженной женщиной из почтенной семьи, которая вышла замуж по любви в восемнадцать лет и с тех пор едва ли не постоянно вынашивала детей. Она часто выглядела больной в течение своей последней беременности, но, казалось, полностью восстановилась после родов. Но однажды вечером, вскоре после обильного ужина, она потеряла сознание и умерла, к ужасу всего семейства и полному замешательству докторов. Полагаю, Эдвард любил Элизабет больше собственной жизни. Столь внезапная и необъяснимая ее потеря стала настоящей трагедией. Я вместе с ним оплакивала участь как одиннадцати сирот, так и самой Лиззи, ведь та ушла из обожаемой ею жизни совсем молодой.