Дорога-Мандала - Масако Бандо Страница 19

Рэнтаро говорил с братом на беглом малайском. Поскольку малайский был похож на язык племени Саи, она кое-что поняла из их разговора. Рэнтаро интересовало имеющееся в джунглях сырьё для приготовления лекарств. Он хотел заключить сделку без торговцев-посредников. Брат радостно кивал. Сая не понимала, почему брат берёт на себя такие обременительные обязательства. Ведь тогда ему придётся снова, как в этот раз, неоднократно сплавляться на плоту. И подолгу жить вдали от племени, думала она.

Когда разговор был окончен, Рэнтаро, взглянув на Сая, спросил, кто эта девушка. Брат ответил, что это его младшая сестра. Рэнтаро сказал, что, похоже, ей не по себе. Брат объяснил, что она ошеломлена своим первым визитом в город. Смущённая вниманием к себе, Сая покраснела.

Рэнтаро, смеясь, достал из лежавшего у него в ногах мешка похожие на листья плоские предметы. Это были разноцветные бумажки — красные, жёлтые, зелёные. Когда Рэнтаро подул в них, они превратились в круглые шары.

«Это воздушный шарик», — сказал Рэнтаро и хлопком ладони подбросил шарик. Сая широко раскрыла глаза от изумления. Ей впервые доводилось видеть такое. Будто радуга сомкнулась в круг и заплясала в воздухе. Рэнтаро бросил это чудо Сае. Радужный шарик неожиданно поплыл и, шелестя, уткнулся ей в грудь. Шарик шелестел, как сброшенная кожа змеи. Он был хрупким — казалось, стоит чуть сжать его в руке и раздавишь. Сая осторожно, словно драгоценность, спрятала радужный шарик в руке и прошептала: «Воздушный шарик». Рэнтаро рассмеялся. Вокруг рта проступили морщинки, она решила, что это очень добрый дядя.

— Мы поняли, — прервав повисшую паузу, сказала женщина-аллигатор. — Эта женщина говорит, что за границей она была твоей содержанкой, и что этот ребёнок у неё от тебя.

Рэнтаро, держа двумя пальцами окурок, важно кивнул.

— Что ни говори, я прожил за границей долгих пять лет. Сая прекрасно разбиралась в растениях, служивших сырьём для изготовления лекарств, поэтому она работала моей помощницей… Ну, и это знакомство нечаянно… — из трудноуловимых слов на местном наречии Сая поняла, что речь идёт о ней.

Рэнтаро обратил внимание на то, что Сая, обучавшаяся у знахаря, разбирается в лекарственных травах. Брат, познакомившись с Рэнтаро в Кота-Бару, договорился сопровождать Рэнтаро в джунгли. И в тот раз он взял Саю с собой, чтобы та помогла им искать лекарственные травы. Знахарь их племени отказался идти, сказав, что нельзя выдавать секреты чужаку. Он и Саю отговаривал сопровождать Рэнтаро в лес. Отговаривая её, он был суров. Это была не та суровость, с какой он укорял её за сломанные ветви дерева-пристанища духов или за растоптанные лекарственные травы — это была суровость острая, как лезвие ножа.

«Чужак не видит леса. Что ни попадёт в руки чужакам, всё превращается в прах, они своего рода напасть. Не становись приспешницей таких типов. Станешь их пособницей, и сама превратишься в чужака».

Это означало, что у чужака не может быть никаких отношений со знахарем. Слова знахаря потрясли Саю до глубины души. Но в то же время запрет сопровождать Рэнтаро в лес вызвал в её душе ростки противоборства. Сая отвернулась от знахаря. Это было всё равно, что отвернуться от племени. Сая последовала за Рэнтаро, покинув лес.

Всё из-за этих радужных шариков. Шарик, привезённый из Кота-Бару, она берегла до тех пор, пока бумага не изорвалась и не истлела. Когда от радужного шарика ничего не осталось, она навечно заключила его в своём сердце. Радужный шарик стал её мечтой.

Эти радужные шарики стали воплощением всего, что ей пришлось увидеть и узнать в городе Кота-Бару. Одежда ярких цветов, мягкая и сладкая на вкус пища, полированная блестящая мебель, защищающие от ветра, но пропускающие свет прозрачные стены, без устали бегущие автомобили. Воздушные шарики были воплощением всех этих удивительных чудес. И для Саи все они оказались прочно связанными с Рэнтаро. Сая знала, что если она пойдёт за Рэнтаро, то сможет снова оказаться в этом городе.

— Ну, легкомысленные дорожные истории неотъемлемая часть жизни торговца лекарствами, — прервал воспоминания Саи робкий голос младшего брата Рэнтаро.

— Да, но разве кредо торговца лекарствами не гласит, что житейские дела, случившиеся во время путешествия, оставляют за порогом дома? Если бы об этом узнал покойный отец, ему было бы стыдно, — старуха пристально посмотрела на Рэнтаро.

Рэнтаро избегал взгляда Саи.

— Поэтому я расстался с ней как подобало.

Обе женщины бросили на Саю язвительные взгляды. Женщина-аллигатор хотела было что-то сказать, но её опередила старуха.

— Зачем вы вообще сюда приехали? — обернувшись к Сае, спросила она.

Сая указала на сидящего позади сына:

— Хотела показать сына отцу.

— Теперь, когда он его увидел, вы можете возвращаться.

Сая отрицательно покачала головой.

— Я буду жить здесь.

Лица у всех собравшихся застыли. Сая, окинув взглядом всех четверых, сказала:

— Я жена Рэна. Поэтому я буду жить здесь вместе с вами.

— Его жена — я! — крикнула, взорвавшись, женщина-аллигатор. К её голосу примешивался визг.

Если слышишь недоступное уху, значит, настало время превращения снов в явь. Сон того, чей голос ты слышишь, становится явью и начинает поглощать тебя. Нужно быть острожной. Сая вспомнила слова, сказанные когда-то знахарем их племени, и посмотрела на Рэнтаро.

— Я понимаю, поэтому я вторая жена.

Тусклые глаза женщины-аллигатора вспыхнули. Если оставить всё как есть, к её высохшей коже вернётся упругость и, оборотившись настоящим крокодилом, она нападёт на Саю. Сая поспешила предотвратить превращение женщины-аллигатора в настоящего крокодила.

— Так сказал Рэн. Сказал, что я вторая жена.

Женщина-аллигатор отвела взгляд от Саи и сурово посмотрела на мужа.

Рэнтаро растерялся.

— Да… ну… дело в том, что малайцы мусульмане. А мусульманин может иметь до четырёх жён.

— Мы не мусульмане, — отрезала старуха.

— Да, но в Малайе считается… — запнулся Рэнтаро и, смешавшись перед старухой и женщиной-аллигатором, уставился в потолок.

Сая не понимала, почему её слова о том, что она вторая жена Рэнтаро, наделали столько шума. Хотя племя Саи не исповедовало ислам, как малайцы, у влиятельных мужчин было по две-три жены. Наличие нескольких жён свидетельствовало о солидности мужчины. Поэтому, покидая племя, она объявила, что стала второй женой Рэнтаро, и, когда стала жить в Кота-Бару, тоже не скрывала этого. И то, что у Рэнтаро было две жены, ни у кого не вызывало презрения, напротив, к нему относились с почтением. В чём тут сложность, она не понимала. Ведь судя по дому, семейство Нонэдзава было зажиточным. Рэнтаро был главой этой семьи. Богатый мужчина может иметь много жён.

— Это Япония. И здесь иметь двух жён — неслыханное дело, — категорично сказала старуха.