Золото - Питер Гринуэй Страница 19
Золото - Питер Гринуэй читать онлайн бесплатно
«В данном случае было бы уместнее сравнение с дромадером, – писала местная газета, – то есть с двугорбым верблюдом, так как мы имеем дело с двумя уродливыми наростами греха на ожиревшем буржуазном теле».
Впрочем, местная газета, как и местный архиепископ, все перепутала. Это бактриан – двугорбый верблюд, а у дромадера как раз один горб. Решив внести полную ясность в этот вопрос, набожная католичка накатала телегу в газету, в которой в числе прочего написала, что морально разложившаяся Германия скоро превратится в такую же бесплодную пустыню, как богом забытая Бактрия, затерянная где-то в Гиндукуше.
«Кто, спрашивается, знает, где находится эта Бактрия?» – задавала она редактору риторический вопрос.
Одного не учла набожная дама: верблюд, что одногорбый, что двугорбый, отличается особой жизнеспособностью. Архиепископ и доктор не только выжили, но и процветают, а ревностная католичка вскоре умерла в мучениях. Статуэтку Калипсо-Магдалины местные власти, при очевидном отсутствии тяги к сексу и интереса к искусству, пометили клеймом и отправили на переплавку в пополнение уже набитых кофров национал-социалистов.
Лейтенант Харпш, разумеется, ничего этого не знал, хотя отличался отменным сексуальным аппетитом и даже некоторым художественным вкусом. При его прямом попустительстве призрак нимфы Калипсо и Марии Магдалины, что витал над черным чемоданом с золотыми слитками на заднем сиденье реквизированного им «мерседеса», проехал пол-Европы, пока не случилась автомобильная авария неподалеку от Больцано с его внушительной для небольшого города коллекцией произведений искусства как религиозного, так и светского характера на тему падших женщин, удивительного также тем, что все золото мира бессильно купить в этом городе тарелку приличных спагетти.
Одна женщина, которой велели раздеться донага, прежде чем войти в газовую камеру в Собиборе, была не робкого десятка и на глазах охранников проглотила свое свадебное кольцо. Ее примеру тут же последовали другие. Старая женщина, проглотившая великолепное обручальное кольцо необычной формы, задохнулась. Взбешенные охранники, привыкшие набрасываться, как стервятники, на лагерные трупы, дождались газового финала и вспороли мертвые тела, но обнаружили только шестнадцать из предполагаемых двадцати семи золотых колец. Эта анатомическая загадка положила начало «собиборскому мифу».
Не дожидаясь повторения этой истории, перед следующим запуском в печь охранники отрубили женщинам руки, дабы облегчить себе доступ ко всяким кольцам и перстням.
Каждую среду грузовик, на котором было написано «Свечи», вывозил из лагеря золотые украшения, которые перекочевывали в бывшую угольную шахту, а ныне хранилище мировой живописи из амстердамского Рейхсмузея в Гидзоре. Гауляйтер Фриц Хаберляйн раз в неделю проверял состояние коллекции в разветвленных коридорах шахты. Ему не составило труда отправить не представлявшие большой ценности женские колечки в Веймар, а затем в Баден-Баден, где, переплавленные в слитки разных драгоценных металлов, они лишились индивидуальности и собственной неповторимой истории. Золотые слитки достались обезумевшему от отцовской любви лейтенанту Густаву Харпшу, который направился в Доломитовые горы, а точнее в город Больцано, где спагетти такая же экзотика, как на острове Новая Гвинея.
Одна еврейская семья в Кастрикуме, на побережье Голландии, испугавшись идущих по их улице нацистских головорезов, побросала ценные вещи в бельевую корзину и спрятала ее под лестницей. Всякие безделушки, драгоценности и золотые кольца они положили в кожаную продуктовую сумку. Их десятилетняя дочь Жаклин сунула ручки сумки в зубы немецкой овчарке по кличке Царь Мидас и отправила ее на мощеный задний двор под цветущий ракитник. Она наказала псу охранять сумку до последнего вздоха, а за это пообещала ему сахарную косточку и целую тарелку рубленой печенки.
– Мидас, миленький, не подведи, – умоляла она овчарку. – Мы вернемся и принесем тебе отличную косточку и печенку из «Стейси». Будь умницей, Мидас. Мы тебя любим, и я знаю, что ты нас очень любишь.
Жаклин погладила пса по голове, и тот, как ему было велено, не залаял, когда семью уводили немцы. Выполняя наказ, пес лежал на золотистых плитах, которыми был вымощен двор. Вокруг него падали цветы с ракитового куста. Царь Мидас не сводил глаз с задней двери в ожидании, когда оттуда вынесут сахарную косточку из «Стейси» и Жаклин снова погладит его по голове. Постепенно он слабел. Есть было нечего. Через семь дней он издох. Разлагающийся труп пса, так и не выпустившего из зубов кожаную сумку с порученными ему сокровищами, обнаружил две недели спустя сосед, пытавшийся установить источник омерзительного запаха. За золотые украшения он получил у дантиста четыреста марок. Дантист подарил украшения жене, и та приехала с ними в Амстердам; там, на Габриэль Метсуштраат, ее застрелили за нарушение правил провоза личных вещей через блокпост. При досмотре машины были изъяты, помимо золотых украшений, пачка контрабандного табака, две бутылки виски и плитка бельгийского шоколада. Все это очутилось в сейфе почтового отделения. Вскоре сейф доставили в Мюнхен, где его содержимое рассортировали, а украшения взвесили и раскурочили. Золото, завернутое в зеленую оберточную бумагу, отправили в Гростнер и там, вместе с прочим золотым ломом, переплавили. Этот и еще девять золотых слитков прибыли в августе сорок четвертого в Тренкель, где интересующий нас слиток был, так сказать, экспроприирован таможенником, чтобы оплатить расходы на свадьбу дочери, выходившей замуж за раненого военного летчика. Узнав о краже, честный летчик донес куда следует, новоиспеченного тестя арестовали, а злополучный золотой слиток, завернутый в парашютный шелк, добрался-таки до Баден-Бадена. Вместе с еще девяносто девятью слитками его в конце концов обнаружили в черном «мерседесе» (номерной знак TL9246) на обочине дороги в Больцано, единственном во всей Италии городе, где не умеют готовить настоящие спагетти.
Собаки в Треблинке, как и люди, были хорошо вышколены. Когда Жаклин вышла из битком набитого вагона третьего класса, в котором провела неделю практически без пищи, она едва держалась на ногах. Увидев на перроне немецкую овчарку, она машинально погладила пса по голове. Вылитый Царь Мидас, ну разве что крупнее. Пес тотчас вцепился Жаклин в глотку, и через пару секунд она была мертва.
Авриль Саундерман Полдер была певичкой. Побывав замужем сначала за водопроводчиком, а потом за парикмахером, она сумела правильно распорядиться их предприимчивостью и жизненной энергией, а также их деньгами. Дважды, примерно через месяц после свадьбы, ей пришлось напомнить своим мужьям:
– Между прочим, я певица!
Что и было им без промедления продемонстрировано.
Водопроводчик впервые увидел Авриль на подмостках кабаре, где она выступала в костюме Евы, а парикмахер впервые услышал Авриль, когда она пела в ванной. Она продолжала петь для своих мужей даже тогда, когда они ее об этом не просили. Водопроводчик провалился в канализационный люк во время грозы и утонул в нечистотах. Парикмахера убило током, причем не на рабочем месте среди белоснежных умывальников и электросушилок, а в новомодном трамвайчике, который тянула по рельсам белая лошадка, – трамвайчик сошел с рельсов и врезался в электрический столб.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии