2013. Конец времен - Франсеск Миральес Страница 19

– Как у тебя дела?

– Лучше и не спрашивай. А у тебя? Ты откуда звонишь? Такое впечатление, что ты говоришь, стоя рядом со мной.

– Нет, я не рядом. Если тебе интересно это знать, сейчас я в Валенсии. Мне нужно было побыть пару дней в полном одиночестве.

– Понимаю, – сказал я, взбодрившись от непринужденного характера, который принимал этот разговор. – Последние двое суток тебе приходилось нелегко, а я при этом находился где угодно, но только не рядом с тобой.

– Это уже не имеет значения.

– Да нет, имеет. Мне жаль, что я оказался не на высоте, однако теперь, надеюсь, я буду поступать правильно.

– Ты всегда стремишься поступать правильно. Проблема заключается в том, что тебе это никогда не удается, – проворчала Айна. – Как дела у Ингрид?

Этот вопрос вселил в меня надежду. Если Айна интересуется, как дела у дикарки, которая ее едва не отколотила, значит, наши отношения еще можно спасти.

– Она сейчас летит в Бостон. Поживет пару месяцев у своей двоюродной бабки. Это пойдет ей на пользу, потому что ей придется ухаживать за человеком, которого она очень любит. Она наверняка вернется повзрослевшей, вот увидишь. Два месяца в таком возрасте – это целая вечность.

– Она может вернуться оттуда еще более несносной, чем сейчас. Я сомневаюсь, что семидесятипятилетняя женщина, страдающая хроническим артритом, станет контролировать, куда ее внучатая племянница ходит и в какое время возвращается.

– Нужно дать Ингрид возможность наладить свою жизнь. Да и нам с тобой тоже, разве не так? Может, ты вернешься и мы предпримем попытку начать все сначала? Очень серьезную попытку, я имею в виду.

На другом конце линии воцарилось гробовое молчание.

– Айна, ты меня слышишь?

– Да, слышу, – ответила Айна безразличным тоном.

– И что ты мне ответишь?

Слегка дрогнувшим голосом Айна сказала:

– Я не вернусь.

С огромной тревогой на душе я услышал в трубке, как Айна глубоко вздохнула, а затем – уже спокойным голосом – продолжила:

– По крайней мере, сейчас. Мне нужно побыть некоторое время без тебя. А потом посмотрим – может, нам представится более подходящая возможность для того, чтобы попытаться начать все заново.

– Я тебя не понимаю. В конце концов, кроме выходок Ингрид, не происходило ничего такого, что помешало бы нам…

– Это тебе так только кажется, – нервно перебила меня Айна.

Услышав, как она слегка всхлипнула, я стал лихорадочно размышлять над тем, что же могло произойти такого, из-за чего мое немедленное примирение с Айной становилось невозможным. Как часто бывает в подобных случаях, ответ на этот вопрос был настолько банальным, что поначалу даже не пришел мне в голову.

– У тебя кто-то есть? – встревоженно спросил я.

Мне вдруг припомнилось, что Айна недавно случайно встретила одного своего знакомого, ухаживавшего за ней в молодости, и он тут же залил ее потоком слез по поводу того, что он все еще ее любит.

– Это он?

– Да, – еле слышно сказала Айна, а затем из трубки послышались гудки.

До наступления темноты я валялся на небольшом лугу, наблюдая, как небо из однотонно-синего постепенно становится серо-черным с крапинками из первых звезд. Чувствуя легкое головокружение оттого, что небо находится не над, а подо мной – подобное странное ощущение возникало у меня каждый раз, когда я лежал на земле и смотрел на небо, – я признался себе, что Айну можно понять. Она отдала предпочтение предсказуемому мужчине из своего радужного прошлого – мужчине, с которым можно создать нормальную семью, – и отказалась ради него от меня, полунищего проходимца, у которого нет ни нормальной работы, ни других источников дохода, но зато есть дочь, способная отравить жизнь кому угодно.

Я, конечно, мог ее понять, однако мне от этого не становилось легче, я чувствовал себя обманутым. Глядя на одну из очень далеких и еле заметных звезд, я пообещал себе, что буду сторониться женщин по меньшей мере год. Если я хотел спасти то, что еще осталось у меня в жизни – ив первую очередь Ингрид, – мне следовало вести себя по-монашески и лезть из кожи вон ради того, чтобы заработать деньги, которые помогут мне устроить будущее своей дочери.

Это решение, при принятии которого присутствовал в качестве свидетеля космос, придало мне достаточно душевных сил для того, чтобы я смог бодро и решительно зашагать в направлении своего дома. Я почувствовал на душе удивительное спокойствие, хотя это могло оказаться всего лишь кратковременным миражом и уже за ближайшим поворотом меня, возможно, поджидала душевная депрессия.

Зайдя в дом – по-прежнему казавшийся мне навсегда опустевшим, – я заметил красный индикатор автоответчика, мигавший в темноте, словно проблесковый маячок.

Я захлопнул за собой дверь и, подойдя к телефону скорее с опаской, чем с надеждой, нажал на кнопку воспроизведения записанных сообщений. Из динамика телефона послышался знакомый голос, однако в нем чувствовалась неожиданная для меня грусть: «Они убили моего отца. Лео, тебе нужно сюда приехать. Он оставил для тебя конверт, в котором много денег и…»

На этом месте хрипловатый голос Эльзы сменился всхлипыванием, а затем запись оборвалась.

Я стоял и слушал пиканье автоответчика, и мне казалось, что в моей жизни закончился один этап и начался другой – непредвиденный и не сулящий ничего хорошего.