Счастливый слон - Анна Бялко Страница 19

– Не может, – ответила я с достоинством. – Оно и не продолжается, как ты сумел заметить. Я живу своей жизнью.

– Где ты была? – завел он снова свою шарманку.

– А какое тебе, собственно, до этого дело? – огрызнулась я. – Я же тебя не спрашиваю, где ты был?

– Я работал, и ты это прекрасно знаешь.

– Ага. Над зайчиком своим ты работал, теперь-то знаю.

– Как тебе не стыдно?

– Мне? Это мне должно быть стыдно? По-моему, ты что-то перепутал. Из нас двоих стыдиться должна уж никак не я. На твоем месте я бы вообще на эту тему молчала.

– Так ты же это и начала.

В общем, мы опять поругались. Грубо, глупо и совершенно бессмысленно.

Кончилось это тем, что я, как вчера, выбежала из кухни, поднялась наверх, в свою вчерашнюю комнату, и снова спряталась в кровать. Плакать. Но второпях забыла запереть дверь. Через какое-то время Ник пришел ко мне, раскопал из-под одеяла, не говоря ни слова, обнял, прижал к себе...

Это был наш самый потрясающий секс если не за всю семейную жизнь, то за последние несколько лет уж точно. Мы рычали, вцепившись друг в друга, как будто бы от этого зависела наша жизнь, мы стонали и, возможно, даже плакали. Все чувства и ощущения – от любви до ненависти – были настолько яркими, бурными и острыми, что, кажется, не было никаких сил это перенести, но мы справлялись, глотали воздух и снова вцеплялись друг в друга, и это длилось и длилось, бесконечно, как в первый раз... Или в последний. Собственно, с очень даже немаленькой вероятностью это и был наш последний раз.

Мы так и заснули, не расцепляясь, на этой узкой кровати в гостевой комнате. И утром проснулись одновременно. Это было прямо как раньше, давным-давно, когда мы жили в институтской общаге и спали на узенькой койке, уместиться на которой вдвоем можно было, только крепко обнявшись. Тогда мы тоже просыпались вот так – одновременно, нос к носу, глаза в глаза. И это было здорово.

– Привет, – прошептали мы друг другу одновременно.

Может быть, если бы никто не стал больше ничего говорить, все сложилось бы по-другому. Как маятник, который можно, остановив, запустить в другую сторону, и он снова начинает отсчитывать свои секунды в заданном ритме, словно ничего не происходило. Но людям, увы, далеко до невозмутимости часовых механизмов.

– Дуреха ты, – шепотом сказал мне Ник. – Видишь же, как нам с тобой хорошо.

И даже это утверждение, несмотря на некоторые его сомнительные пункты, было еще терпимым. Если бы он этим и ограничился в смысле слов и лучше бы сделал что-нибудь руками, я бы, размягченная последними – самыми последними – событиями, тоже не стала начинать ссору. Но мужчины, очевидно, устроены так, что для них обладание – синоним полной капитуляции противника, то есть, вернее, партнера. Заткнуться в нужном месте они просто не в состоянии.

– И чего ты себе напридумывала каких-то глупостей? – продолжал мой муж.

Тут уж я не выдержала.

– Ничего себе глупости, – ответила я слегка ворчливым, но еще достаточно миролюбивым тоном. – И потом, если уж говорить о глупостях, ты первый начал. Какого черта ты завел шашни с дурацкой китаянкой? Ну ладно, я еще понимаю, трахнуть ее разок – экзотика, туда-сюда, мерзко, конечно, но как-то объяснимо, но чтобы полгода? Так что не надо мне тут...

В общем, подача, конечно, была почти не берущейся, но если бы Ник все же сумел сдержаться... Не факт, что это помогло бы ему в итоге, но хоть какие-то шансы на примирение могли бы, наверное, остаться. Но он не выдержал.

– Между прочим, зря ты так про нее, – заявил он уже в полный голос. – И вовсе она не дура. У нее образование вполне приличное, и программирует она ничего себе.

– За это ты ее и полюбил, – вставила я.

– И семья у нее очень пристойная, – Ник, разогнавшись, уже не мог затормозить. – Она мне рассказывала. Мама – университетский профессор в Пекине, славист. И сама она тоже русский знает.

– Ну конечно! – взвилась я уже куда-то под потолок. – Именно этого тебе и не хватало в твоей нелегкой жизни – по-русски было не с кем поговорить! И в мотеле вы с ней, обнявшись, наверное, все время напролет исполняли хором «Подмосковные вечера»! Или что там – «Русский с китайцем братья навек»? «Сталин и Мао слушают нас»! Хинди, руси, бхай-бхай!

Ну и после этого, конечно, все началось снова. С выдумкой и энтузиазмом мы проорали друг на друга еще с полчаса, после чего Ник хлопнул дверью и убежал на работу, даже не побрившись.

После его ухода я еще немного повалялась, даже, похоже, слегка задремала. Во всяком случае, голова снова стала вялой и сонной, как бывает, когда не проснешься толком, а спать как следует не выходит. Мысли путались, но разбираться в них и что-то соображать не хотелось. Впрочем, возможно, это была такая защитная реакция организма – завернуть мозги в вату. Поднявшись и даже не одеваясь, я зачем-то отправилась бродить по всему дому босиком. Проходила по комнатам, гладила рукой стены, ловила ненужные мысли. Удивительно, как за такое короткое время дом успел не то чтобы совсем запаршиветь, но как-то... Как будто скиснуть, что ли. То ли дело было в пыли, которая успела осесть там и тут на мебель, то ли в общей неубранности, то ли... То ли из дома просто ушла любовь. Ведь для того, чтобы дом был живым, надо, чтобы живущие в нем люди любили. И дом, и друг друга. Хотя не знаю. Я ведь люблю своего мужа, да и он, наверное, меня по-своему тоже. Ведь двадцатилетняя связь не может исчезнуть в несколько дней. Или может?

Внезапно я ощутила резкий приступ нахлынувшей тошноты. В глазах потемнело, голова закружилась, и я еле успела добежать до ближайшего туалета, где меня жестоко вырвало несколько раз. Хорошенькое дело – не хватало мне только желудочный грипп подхватить.

Вообще-то у меня, что называется, «железный» желудок, и последний раз меня рвало тысячу лет назад, во время беременности... Так... А если? Но нет, это абсолютно исключено. Очевидно, таким буквальным образом у меня происходит расставание с прежней прекрасной жизнью. Ну что ж, очень характерно – полный отрыв от реальности...

Спустившись наконец в кухню, я, пошатываясь, налила себе сока, включила чайник. Ну, если ближе к делу... Какие у меня сегодня дела? Встреча с Марсией и... И, кажется, все. Надо же. А что я буду делать весь оставшийся день? А что я делала раньше, до всего этого, меньше недели назад? Ведь тогда, я помню, у меня минуты свободной не было, по крайней мере, вопросов, чем занять день, не возникало никогда.

А действительно, чем я таким занималась? Нет, когда Женька жил дома и ходил в школу, все было ясно. Проводить, покормить, приготовить ланч с собой, отвезти в школу, купить продуктов, встретить, отвезти на один кружок, на другой, в бассейн, к приятелю... В промежутке приготовить ужин, встретить Ника с работы, обсудить, посмотреть новости... Это ладно. Когда Женька уехал в университет, стало свободнее, но все равно. Сделать очередной ремонт, сменить трубы, вызвать садовника, заполнить налоговую декларацию, купить еды, поехать навестить родителей... Кстати, я опять забыла позвонить маме. Это большая ошибка, у моей мамы чутье, как у легавой собаки, она моментально догадается, что со мной происходит... Правда, если я позвоню ей в таком состоянии, она догадается еще быстрее. Пожалуй, с этим я подожду.