Тишина - Питер Хег Страница 19

Они миновали поворот к Фрихаун. Здания пенсионных фондов, галереи мебели «Паустиан». Когда Каспер был ребенком, случалось, что небольшие цирки останавливались на зиму в Северной и Южной гаванях. Тогда над этими районами стоял звук несмазанных кабестанов, угольных кранов, сапог с деревянными подошвами, двухтактных дизельных двигателей, паровозных гудков. Теперь он слышал быстроходные лифты. Вентиляционные системы со звукопоглощением. Космическое нашептывание тысячи тонн информационных технологий.

Они повернули на восток. По другую сторону от гавани Калькбренери, словно электрический собор, возвышалась станция Сванемёлле. «Ягуар» съехал на обочину.

— Добро пожаловать домой, — сказал Франц Фибер, — туда, где обитают деньги.

Когда-то у мыса Типпен, на заросшем травой поле, спускающемся к берегу, ржавели старые катера. Теперь все изменилось.

Дорога, на которой они остановились, была свежезаасфальтированной и совершенно прямой. Асфальт отливал глубоким блеском, словно матово-черная жемчужина. Севернее, на берегу Эресунна, громоздились офисные домицилии. Дорогие, вневременные, из стекла и гранита — этакие семиэтажные мавзолеи. Слева от них располагались недавно построенные магазины и рестораны, у некоторых из них еще не было хозяев. «Ягуар» стоял у огромного окна пять на восемь метров без переплетов — сплошного куска зеркального стекла, за которым на темном фоне сиротливо висел один-единственный, ярко освещенный галстук. По соседству располагался кондитерский магазин. В четырех витринных окнах, в темно-синем окружении, на латунных подставках в форме полушарий, слегка утопленных в ящики из благородного дерева, покоились шоколадные пасхальные яйца размером метр на шестьдесят пять сантиметров.

Каспер вслушивался в звучащую вокруг него музыку. Музыку ресторанов. Людей. Через несколько часов она прекратится. Но пока что она звучала оптимальным образом.

— Иисус, — заметил Франц Фибер, — изгнал торгующих из храма.

— У него был плохой день, — ответил Каспер. — Наверняка истратил все наличные деньги.

Каспер сделал знак — и «ягуар» медленно покатил вперед. Каспер рассматривал вывески. Здания занимали рекламные агентства, аудиторские компании, крупные адвокатские конторы. Компьютерные фирмы.

Машина остановилась.

— Вон там, — сказал Франц Фибер.

Это было то сооружение, которое Каспер видел с насыпи железной дороги. Комплекс черных и темно-серых зданий, некоторые из которых были построены на намытом участке. Весь район был окружен стеной — достаточно низкой, чтобы не казаться агрессивной, но достаточно высокой, чтобы остановить прыгуна с шестом. И чтобы закрыть большую часть вида. У кромки воды, опираясь на цоколь, стояла башня высотой с трубу станции Сванемёлле, устремленная вверх, словно приготовившаяся взлететь. Все это вполне могло бы послужить декорацией, изображающей замок Грааля из «Парцифаля».

— «Конон», — пояснил Франц. — Нечто вроде банка. Они работают круглые сутки. Сюда часто вызывают такси.

— Мне нравится это название, — сказал Каспер, — слышится в нем какая-то цельность. Для всех, кто не чужд латыни.

Мимо медленно проехала патрульная машина, притормозила, но потом, успокоенная табличкой «такси», поехала дальше. Вслед за ней, в поисках какого-то адреса, проследовал автофургон. «Йонекс» — гласила надпись на дверце. Каспер оценивающе смотрел на здания. Две трети фасадов были из стекла.

— Надо посмотреть, куда едет эта машина.

«Ягуар» проехал еще сотню метров. Фургон свернул за угол, они двигались медленно, дорога превратилась в аллею, усаженную магнолиями, спускающимися к самой воде. Метрах в пятидесяти впереди них стена прерывалась, фургон повернул и въехал внутрь. Каспер успел заметить двойные решетчатые ворота, камеры наблюдения и людей в зеленой форме. И далеко в глубине, в темноте, нечто, что вполне могло бы быть «мерседесом-купе».

— Когда я был маленьким, — сказал он, — мы, дети цирковых артистов, хватались за первую подвернувшуюся работу. Пока не становились достаточно взрослыми, чтобы выступать. Я был неплохим верхолазом. Поэтому я мыл окна. Уже тогда «Йонекс» возил к нам все необходимое для мытья окон. Это только твоему поколению и последующим все досталось в подарок.

«Ягуар» развернулся. Ворота в стене не закрылись. Из ворот выехал сначала один, потом другой автофургон, оба черные и блестящие, словно катафалки. На черном фоне золотыми буквами было написано «Лайсемеер кейтеринг».

Проезжая мимо здания, Каспер опустил стекло и прислушался. Он услышал мощный электродвигатель. Звук резины, трущейся о стекло. Ему потребовалось некоторое время, чтобы определить местонахождение источника звука. Это была открытая платформа для мойки окон. Не очень-то приятно работать в такое позднее время. Но что ж поделаешь. По примерным прикидкам получается, по меньшей мере, шесть тысяч квадратных метров стекла. Да и кормят по ночам неплохо.

— Я работаю с двенадцати лет, — отозвался Франц Фибер. — Всю жизнь. Без отпусков.

Они повернули к зданию газеты «Берлингске Тидене». Франц Фибер передал ему на заднее сиденье пожарное одеяло. Каспер лег на пол машины и накрылся им. «Ягуар» остановился, снаружи послышались приглушенные голоса, машина снова завелась, медленно тронулась, остановилась, снова тронулась, опять остановилась и наконец смолкла. Каспер сел. Они стояли на маленькой неосвещенной автомобильной стоянке, окруженной фанерным забором. Земля дрожала, толчки сопровождал какой-то звук, происхождение которого ему было не определить. Он посмотрел на часы на приборной панели. Оставалось еще десять минут.

Франц протянул ему плоскую бутылочку, Каспер понюхал и отпил, это был арманьяк. Как у Гурджиева. Чуть меньше обертонов, чем в коньяке. Но в сопровождении двойного, грубоватого, мягкого, непрерывной дистилляции баса. Франц налил в бумажный стаканчик жидкости из термоса, Каспер сделал глоток. Это был обжигающий эспрессо, более жесткий, чем алкоголь.

— Что ты слышишь, когда прислушиваешься к городу?

Немногие люди знали достаточно для того, чтобы у них мог возникнуть такой вопрос, — непонятно было, как среди них оказался этот мальчик.

— Как жизнь бьет ключом.

— А позади всего этого?