Стон горы - Ясунари Кавабата Страница 19

На обеих масках – и Кацусики и Дзидо – были имена мастеров. Сверившись со справочником, Синго установил, что это, правда, не старые мастера эпохи Муромати [8]но все же довольно известные художники, хоть и более позднего времени. Во всяком случае, Синго, который впервые держал в руках маски Но, – заключил, что перед ним вероятней всего не подделка.

– Ой, какие неприятные. Кто это? – Ясуко, надев очки, стала рассматривать маски.

Кикуко тихонько засмеялась.

– Мама, вы нарочно надели очки отца?

– Неважно. Стариковские очки – они любому подойдут, – ответил за нее Синго.

– У кого ни брала, всегда годятся.

На Ясуко были очки, которые подал ей Синго, вынув их из кармана.

– Муж всегда проворней. А у нас дома тем более – бабка-то постарше.

Синго был в прекрасном расположении духа. Не переодевшись, он сел у жаровни и стал греть ноги.

– Что плохо, когда глаза старые, – еду не видишь, которую тебе подают. Особенно если что-нибудь мелкое – никак не разберешь, что это такое. Когда у меня начали портиться глаза, рис в миске превратился в сплошную массу – крупинки перестал различать. И сразу же рис потерял для меня всякий вкус, – говорил Синго, внимательно рассматривая маски Но.

Наконец он заметил, что Кикуко, положив перед собой его домашнее кимоно, ждет, чтобы он переоделся. Заметил также, что Сюити еще не вернулся домой.

Неотрывно глядя на лежавшую около жаровни маску, Синго встал и начал переодеваться.

Но делал он это еще и оттого, что боялся встретиться взглядом с Кикуко.

Кикуко убирала его одежду, даже не пытаясь подойти ближе и посмотреть маски, – наверно, расстроена оттого, что Сюити опять не пришел вовремя, с горечью думал Синго.

– Какие неприятные, словно человеческие лица, – сказала Ясуко.

Синго вернулся к жаровне. – Какая, по-твоему, лучше?

– Пожалуй, эта, – не задумываясь ответила Ясуко, дотронувшись рукой до Кацусики. – Прямо как живая.

– Хм. Думаешь, эта?

Сииго считал, что решение ее слишком поспешно.

– Они относятся к одному времени, но мастера разные. Эпоха Тоётоми Хидэёси [9]. – С этими словами Синго взял маску Дзидо за самый верх.

Кацусики была мужской маской, и брови были мужские, а маска Дзидо скорее бесполой – глаза широко расставлены, а узкие серповидные брови почти девичьи.

Синго наклонился над маской, – гладкая, точно девичья кожа; ему показалось, что это действительно кожа, и в его старых глазах она вдруг приобрела мягкость, человеческую теплоту – маска улыбнулась, как живая.

О!… У Синго даже дыхание перехватило. Он. еще ниже склонился к маске, – улыбалась живая женщина. Улыбка очаровательная, радостная.

Глаза и рот в самом деле живые. В пустых глазницах даже виделись черные зрачки. Пунцовые губы казались податливо-влажными. Затаив дыхание, Синго коснулся носа – снизу всплыли иссиня-черные зрачки, нижняя губа потянулась к нему. Синго чуть было не поцеловал маску. Потом глубоко вздохнул и отстранился от нее.

Отстранился, и все случившееся показалось ему неправдоподобным. Он прерывисто дышал.

Синго нахмурился и убрал маску Дзидо обратно в футляр. Футляр из красного дерева. Футляр от Кацусики он протянул Ясуко.

– Положи в него маску.

Ярко-красная краска – такого цвета была губная помада в старые времена – не только обрисовывала губы, но и проникала внутрь, и Синго казалось, что нижнюю губу Дзидо он видит всю насквозь, даже самые скрытые ее части. Рот был слегка приоткрыт, и губы казались красным цветком на снегу.

В маске Но есть что-то влекущее, заставляющее человека снова и снова смотреть на нее, даже прикасаться к ней. Может быть, сам мастер не предполагал такого эффекта. Со сцены театра Но, на значительном расстоянии, маска всегда видится живой. Это естественно, но и сейчас, вблизи, она тоже как живая – Синго это казалось секретом мастера, полюбившего маску.

Все это из-за того, что и сам Синго испытывал к ней влечение. И чаровала она его сильнее, чем живая женщина, наверно, просто потому, что у него больные старческие глаза, подумал он, улыбаясь.

Но ведь во сне он обнимал девушку. И Хидэко, когда она надевала маску, показалась ему удивительно привлекательной, да и сейчас он чуть было не поцеловал Дзидо, – что станет с его семьей, если цепь этих сомнительных поступков будет продолжаться, думал Синго.

С тех пор как Синго стал страдать старческой дальнозоркостью, он не приближался к молодым женщинам. Не потому ли, что глаза старика все видят в более мягком, тусклом свете?

– Эти маски принадлежали Мидзута, помнишь, который умер на горячих водах, мы еще получили от его семьи в подарок зеленый чай, – сказал Синго, обращаясь к Ясуко.

– Какие неприятные, – повторила она. Синго стал пить чай, подлив в него виски. Кикуко в кухне нарезала лук, чтобы приготовить окуня с соевым творогом и овощами.