Среди пуль - Александр Проханов Страница 19
Среди пуль - Александр Проханов читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– Мы уже взаимодействуем с существующими силовыми структурами. – Генсек никак не хотел пускать Белосельцева в свою сокровенную сущность. Там, в глубине, под внешностью народного трибуна, борца таилась неуверенность и смятение. Неизжитый страх поражения. Неверие в возможность скорой победы. Он был мнимым вождем и лидером, ибо партия, которая досталась ему, напоминала груды рыхлой земли по краям глубокой ямы, из которой вырвали и унесли могучее дерево. И он балансировал на этой груде, слыша, как осыпается грунт. – Наши люди, готовые нам помочь, работают в армии, в разведке, в правительстве. Мы пользуемся их информацией, учитываем их рекомендации и советы.
– Вы не успеете! – огорченный непониманием, уязвленный недоверием, воскликнул Белосельцев. – Революция случится раньше, чем вы к ней подготовитесь! Восстание будет раньше, чем вы создадите идеологию! Вы опоздаете!
– В России больше не может быть революций! – жестко, почти враждебно сказал Генсек. – Россия исчерпала свой лимит на революции и восстания. Россия на весь следующий век израсходовала себя в войнах, революциях и восстаниях. К тому же у нас слишком много атомных реакторов, химических производств и ракетных шахт, чтобы позволить роскошь еще одной революции! Вместо революции и гражданской войны нам нужно широкое общенародное движение. К осени у нас будет такое движение! Не сорваться, не дать себя спровоцировать, не дать противнику повода разгромить наши силы! Великое терпение и такт в отношении с другими движениями! Умение работать в коалиции – вот в чем искусство политика! Сейчас, вы видели, я встречался с ветеранами. Потом поеду на завод к рабочим. Потом в университет к профессорам и студентам. Потом к писателям. Потом у меня встреча с иерархами церкви. Нам нужны не боевики, а интеллектуалы и теоретики! Идея, а не пуля спасет Россию!
Белосельцев понимал – сидящий перед ним человек не революционер, не подпольщик. Он не готов к конспирации, к тайным провозам оружия, арестам, ссылкам, бегству из туруханской тайги. Его психология отличалась от той, что век назад двигала создателями партии, владевшими революционной борьбой, вдохновленными великой утопией, ради которой они готовы были уничтожить весь ветхий мир. Генсек напоминал погорельца, блуждающего по пепелищу, собирающего в золе остатки несгоревшего скарба. Или собирателя мерзлых картофелин, который бредет по осеннему полю, перепаханному комбайном, выглядывает под темными пластами уцелевшие клубни.
Белосельцев умом понимал и ценил это качество собирателя, но страстной, ненавидящей, желающей мстить душой отрицал эту осторожность и осмотрительность. Обвинял Генсека.
– Не Америка нас сгубила, не масоны, не ЦРУ! Нас сгубила партия, ее неспособность сражаться!.. Вы профессиональный политик, я вас уважаю, готов вам служить. Но скажите, что вы делали, когда стала видна катастрофа? Когда стало ясно – партией управляет предатель! Где партийная разведка? Где подполье? Где тайная партийная касса? Где сейфы с партийным архивом?.. Вы вели войну с самым жестоким противником и были не готовы к отступлению. Сталин перед войной на всей территории, даже в Сибири, заложил подпольную сеть, склады с оружием. Вы же были бездеятельны, не готовы к борьбе и проиграли страну! Как же с таким подходом вы хотите вернуть себе власть?
Он обвинял Генсека, почти кричал на него. Ожидал, что тот прогонит его. Но Генсек двигал на лбу набухшими жилами, страдальчески шевелил бровями и принимал его обвинения.
– Почему вы не хотите меня использовать? Не верите? Боитесь, что я провокатор?.. Проверьте, дайте задание!.. Хотите, организую теракт, уничтожу одного из мерзавцев!.. Хотите, организую наружное наблюдение за любым из ваших противников!.. Дайте указание, я соберу отставников, крепких талантливых мужиков, и мы создадим для вас партийную разведку!.. Я могу поехать в Абхазию, в Приднестровье, в Азербайджан! Там воюют мои товарищи. По первому слову приедут, создадут боевую структуру!
– Слишком громко говорите, нас могут услышать. – Генсек повел глазами по низкому потолку, где зеленели ядовитые потеки. – Мне бы не хотелось здесь обсуждать эти вопросы… Я действительно вас должен проверить. Рекомендации Клокотова недостаточно. Я не могу рисковать.
– Даже если вы мне не поверите, я буду действовать один. Я слишком их ненавижу, не могу жить под их властью.
– Хорошо, – сказал Генсек, завершая разговор. – Я должен подумать. Оставьте координаты. Через неделю вас найдут.
Он поднялся, пожал Белосельцеву руку и ушел, покачиваясь, широко расставляя ноги, как по палубе броненосца. Белосельцев остался один в полутемном подвале, где стол был затянут малиновой мятой скатертью, стоял графин с несменяемой мутной водой и алебастровая голова вождя смотрела на него невидящими бельмами.
Он не рассматривал свою встречу с Генсеком как неудачу. Узнал человека, ключевую фигуру оппозиции. Почувствовал его возможности и его пределы. Предложил свою помощь и не был отвергнут. Осторожный политик приблизил его на дистанцию, с которой мог за ним наблюдать, не подвергаясь при этом риску. Белосельцев оценил это точное дозирование искренности и настороженности. Ему было понятно желание Генсека воспользоваться спецом и его чуткое недоверие к случайному доброхоту. Неделя для размышления, о которой просил Генсек, была приемлемым сроком и могла быть использована для встреч с другими оппозиционными лидерами.
Этим следующим лидером был отставной генерал КГБ, собиравший вокруг себя русских националистов, выдвинувший лозунг русской государственности и православия, учредивший, как он заявил, не партию, а собор. Все сословия, все классы, исповедующие идею великой России, смогут объединиться для соборного русского дела.
Белосельцев слышал о генерале, читал его заявления. И не мог до конца понять, как из недр политической разведки, созданной коммунистами, где каждый офицер сто крат проверялся на лояльность, как из среды КГБ мог возникнуть православный монархический лидер. Однако идея монархии, великой Русской империи была близка Белосельцеву. Сам генерал, обладавший организационным опытом, знанием политики и военного дела, должен был выгодно отличаться от филологов и писателей, шумно и напыщенно вещавших о вере, царе и Отечестве. Не понимая реального устройства общества, соотношения потенциалов и сил, они наполняли патриотические издания однообразной, неопасной для противника риторикой.
Он отправился на свидание с лидером, Белым Генералом, как мысленно он его окрестил. И был принят в резиденции, в маленьком особнячке в самом центре Москвы. Здесь уже собирались приближенные к генералу люди, чтобы отправиться на крестный ход на Волхонку, к местоположению храма Христа Спасителя. Бассейн, в котором еще недавно плавали и фыркали москвичи, был спущен, и на месте его образовалась жаркая, пыльная, с замызганным кафелем ямина, символ запустения и бездарности.
В прихожей его долго держали два дюжих. коротко стриженных охранника, пока третий удалился во внутренние покои доложить о его появлении. Наконец его пригласили, и он оказался в просторном зале, где было людно. В кресле сидел Белый Генерал, окруженный единомышленниками. Он кивнул Белосельцеву, не подпуская к себе, а направляя длинным и властным взглядом к стулу у мраморного камина. Белосельцев, повинуясь генеральскому взгляду, удалился к камину, получив возможность оглядеться и присмотреться к публике. Приступил к немедленному, с первых секунд, собиранию драгоценных впечатлений, складывая из них образ хозяина.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии