Седьмая встреча - Хербьерг Вассму Страница 19

— Я туда не пойду, — тихо сказал Горм и пнулногой спальный мешок.

— Еще как пойдешь! — с угрозой в голосе сказалХокон и подошел ближе.

— Нет! — Горм поставил ногу на нижнююступеньку.

— Боишься темноты? Это белой-то ночью? —презрительно спросил Юн.

Горм хотел подняться по лестнице, но Хоконопередил его и загородил путь.

— Да он и в самом деле боится темноты!

Горм промолчал. Просто сел на ступеньки.

Юн дернул его за рукав. В открытых дверяххихикала Кари. Марианна стояла у нее за спиной, она молчала.

Такого у нас в Индрефьорде еще не бывало,подумал Горм. Никогда. Камень напомнил о себе. Он не только повернулся, но ипопытался вырваться наружу. Горм встал и с силой ткнул кулаком в сторону Юна.Он не собирался бить так сильно, это получилось само собой.

Юн чертыхнулся и ударил в ответ. Попал Горму вподбородок. Горму стало больно. Его рука испугалась и похолодела.

Д'Артаньян поднимает свой железный кулак инаправляет удар в лицо Юну. Он полон праведного гнева и бьет обеими рукамисразу.

Раздался крик Кари. Юн растерялся, выругался ивытер кровь с носа.

— Пощада или смерть? — спокойно спрашиваетд’Артаньян, сверля Юна взглядом.

— Хватит! — Марианна вышла из тени. Гормпочувствовал на плече ее руку и повернулся к ней.

Перед ним стоит жестокая Миледи.

— Предательница! — кричит д'Артаньян. —Предательница!

Красивое лицо Миледи на фоне золотистых волосстановится пунцовым.

— Оставьте его в покое. Мы можемвоспользоваться спальней родителей, — сказала она и прошла в гостиную.

Остальные двинулись за ней. Вытирая кровь, Юнзлобно косился на Горма.

— Чертов маменькин сынок! — бросил ему черезплечо Хокон и закрыл за собой дверь.

Горм поднялся в комнату, которая всегдапринадлежала ему. В ней стояли только кровать, тумбочка и стул. На стене виселичетыре большие фотографии китов и дельфинов. И изображение Тарзана в джунглях,висящего на дереве на одной руке. Тарзан бледен. Заходящее солнце всегда падаетна его набедренную повязку. Если оно светит. Но сегодня солнца нет. Оно плаваетгде-то в море. Спряталось за дождевыми тучами.

Горм влез на кровать, сорвал со стеныизображение Тарзана, смял его и забросил под кровать этот жесткий пружинистыйшарик.

Точно так же он поступил и с фотографиями, апотом, не раздеваясь, лег на постель. Может быть, они все четверо поднимутсясюда за ним и силой перетащат его в палатку. На всякий случай лучше нераздеваться.

Оглядев пустые стены, он снова почувствовал вживоте камень. От него было больно. Горм не мог припомнить, чтобы когда-нибудького-нибудь ударил. А ведь Юн был намного старше его. Никто не победил. Но онхотя бы не потерпел поражения.

Горм положил руку на живот, чтобы унять боль,и увидел перед собой девочку. Она лежала на гравии с окровавленной косичкой.Ничего более позорного он никогда не совершал — он поранил девочку, и у неетекла кровь. Тем же вечером кто-то поставил велосипед возле их изгороди, но этоточно была не она. Он даже не знает, как ее зовут.

Ему вдруг захотелось, чтобы она сейчас былаздесь. Ее рана, конечно, уже давно зажила. Но он все равно мог бы сказать ей,что у него не было намерения попасть в нее. И было бы хорошо, если б онаузнала, что он не проиграл Юну. Если бы она была сейчас в старой палатке, он быпошел к ней. И пусть остальные делают что хотят.

Дождь перестал, но за окном все было серым, вкомнате тоже. Горм не почистил зубы. «Три мушкетера» лежали в гостиной, и ещеему понадобилось в уборную. Однако спускаться не стоило, тем более, выходить издома. Им могло бы прийти в голову запереть дверь, оставив его снаружи. Гормнашел в тумбочке старые номера журнала про Дональда Дака и спустил штаны.

Они поставили пластинку. Нат Кинг Коул" [7], «Too Young».Пластинка скрипела и сипела. Иногда они смеялись. Грубый смех Хокона поднималсяи проникал сквозь доски пола. Капрал — мудак.

Там внизу танцует Миледи с ладонью Хоконамежду ляжками.

Должно быть, Горм заснул. Странные звукипроникли к нему сквозь сон, сквозь стену. Тяжелое дыхание. Скрип. Стоны. Шепот.

Он мгновенно проснулся. Звуки доносились изспальни родителей. Там занимались этим! Он никогда не слышал таких звуков изэтой спальни. Или слышал? Может, поэтому сразу и понял, что они означают? Нокто это? Сестра-Лебедь? Неужели она?

Он лежал и слушал. Долго. Внизу живота что-тогорячо пульсировало. Не камень. Что-то другое. Постыдное. В паху всёнапряглось. Горм не хотел этого. Это было отвратительно. Горячо, отвратительнои прекрасно.

По дому пронесся крик. Громкий, пронзительный.Открылась какая-то дверь, и по полу зашлепали босые ноги. Потом, стукнувшись остену, распахнулась дверь его комнаты.

К нему ворвалась Марианна. В руке у нее былакакая-то скомканная тряпка. Всхлипывая, она вытирала ею глаза, потом расправилаее и накинула на себя. Продолжая плакать, она переминалась с ноги на ногу.

— Черт, Марианна, не дури! — Голос Хоконазвучал неуверенно, но сердито.

Звуки в спальне родителей прекратились. Гормслегка отвернулся, чтобы не смущать Марианну, освещенную падавшим из окнаслабым светом. От ее белой кожи и золотистых волос у него закружилась голова.Разгневанный Лебедь заметался по его комнате.

В дверях показался Хокон и наткнулся на острыйлебединый клюв.

— Убирайся! — прошипела Марианна, сорвала скровати покрывало и прикрылась им.

— Я не хотел. Пойми... — Он вошел в комнату.Сероватые подштанники спустились на бедра. Наверное, они остались у него послеслужбы в армии.

Марианна рыдала, билась головой о стену исморкалась в покрывало.

Хокон быстро ретировался в комнату Марианны иЭдель. Но дверь оставил открытой. Взлохмаченный Юн вышел из спальни родителей,с удивлением посмотрел на Марианну и ушел к Хокону. И сразу же оттудапослышался сердитый голос Хокона. Он грязно бранился. Юн, взяв на себя рольпосредника, хотел пройти к Марианне.

— Убирайтесь домой, оба! — крикнула Марианна иударила его кулаком, обернутым покрывалом. Юн не шелохнулся, тогда она схватиластарую ракетку от бадминтона и двинулась к нему.

— Успокойся, Марианна, — пробормотал Юн.

Но Марианна превратилась в белого палача,готового рубить своим бадминтонным мечом. Она ногой захлопнула дверь комнаты, ипокрывало упало с нее. Груди с торчащими сосками взметнулись в воздух. Действиеразворачивалось перед глазами Горма, как в кино. Он не мог оторвать от нееглаз. Она выпрямилась и всхлипнула.