Американская ржавчина - Филипп Майер Страница 18

Ли шла впереди, но он догнал и держался рядом, и ему пофиг, идет Айзек за ними или нет, он слегка коснулся ее, случайно, и она не против, а Айзек, он всегда такой, вечно чего-то боится. Как его вообще в школе терпели, Ральф Нейдер Младший ^[9], зануда, блин. Харрис мог бы засадить их в каталажку, но не стал, он правильный мужик, старина Харрис, наверняка все уладил уже. Все знают, Харрис в сторону мертвого бродяги даже плевать не станет, это ведь он пожег брошенные дома, целый квартал лачуг, где селились всякие голодранцы, “сербский город” это называлось, и Харрис спалил там все к чертовой матери, всю ночь горело. И на дохлого попрошайку в разрушенной мастерской ему насрать. Любой скажет, ага.

А Ли принарядилась к встрече с ним. Восемь месяцев даже не звонила, для нее это всегда было вроде как игрой, а сейчас она и вообще замужем. Это он от Айзека узнал, ему-то она не озаботилась сообщить. Да только вот она, здесь, в милом прикиде и накрашенная, а она ведь никогда особо не красилась, но вот расстаралась ради него. На Ли оглядываются, но сразу же секут – она из другой лиги. Поу вдруг захотелось схватить ее в охапку и стиснуть изо всех сил, затолкать в рот хоть кусочек. Да просто быть рядом, вот как сейчас, если бы можно было так всегда, ему и этого хватит.

В “Хоуи” они заходить не стали, неизвестно, что отмочат его кореша при виде Ли. Решили завернуть в “Таверну Фрэнка”. Там народ постарше собирается, но не совсем уж старичье. Внутри было темно, душно, люди танцевали. Везде пустые стаканы. Айзек, мрачно насупившись, шел за ними. Валяй, подбодрил себя Поу. Ли взъерошила ему волосы, и это уж точно не случайно, он взял ее за руку, сжал, в толпе никто не заметит, она раскраснелась, улыбалась странно кривой улыбкой, как всегда, когда не могла совладать с собой. Нафиг Айзека, решил он, на весь вечер. На всю жизнь. В баре догуливали свадьбу, молодая парочка, он узнал кучу народу, в другом конце зала заметил Джеймса Бирна и поскорей отвернулся. Джимми Бирн приводил свою подружку на игры, а потом она стала появляться и одна, подбрасывала Поу до дома, они ставили машину в кустах. Джимми знал, интересно? Да вряд ли. Джимми из тех типов, что сразу получают лицензию на ношение оружия, как только исполнится двадцать один; он пустил свою лицензию по рукам как-то на вечеринке, чтобы все полюбовались.

Публика нарядная, девушки в праздничных платьях, парни в новых рубашках. Обжимаются и тащатся. Чей-то ребенок в сторонке сидит в коляске и внимательно рассматривает зал.

– Как в прежние времена, – сказала Ли, но Поу не понял, хорошо это или плохо.

Они решили, что у Ли больше шансов получить выпивку, и он следил, как она пробирается к бару, ее толкали со всех сторон, с прижатыми к груди руками она совсем крошечная, волосы темные, она похожа, ну как сказать, будто откуда-то из Испании, что ли, – во, похожа на девушку в баре где-нибудь в Испании, девушку с картинки. Он ринулся было за ней, но сдержался. Привалился к стене, сунул руки в карманы, вытащил, скрестил на груди, в конце концов заложил руки за спину. Она поправила темную прядь, обернулась, улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ, а потом они долго смотрели друг на друга, издалека. Поу будто старался вдохнуть полной грудью, еще и еще, но почему-то никак воздуха не хватало. Шея горела, в ушах звенело, и совсем не хотелось, чтобы это чувство прошло, а потом толпа в зале зашевелилась, откуда-то из потайной комнаты спустились по лестнице жених и невеста, платье невесты слегка помято, раздались одобрительные крики, аплодисменты, все оживились, невеста погрустнела, а жених победно вскинул руку, как генерал какой, большое дело, подумал Поу, и так всем понятно, что ты ее трахнул. Но посмотрел на Ли, и вдруг стало тошно – она ведь сама не так давно была невестой. Его замутило, реально мутило, прямо подступило к горлу, пришлось глотнуть пива из чьего-то стакана, хорошо, под рукой оказался. Ну посмотри на себя, думал он, у тебя и мысли-то козлиные, ты не имеешь никакого права быть с ней. Толпа танцующих увлекла ее в сторону, она поймала его взгляд, призывно махнула рукой, мол, давай потанцуем, но он не понимал, как себя вести, и просто остался на месте. Она ведь не всерьез, просто из вежливости.

Айзек торчал в углу, все так же скрестив руки. Поу подошел, хлопнул приятеля по плечу. “Расслабься”, – сказал Поу, но сам услышал, что голос звучит неестественно напряженно, Айзек даже не глянул на него. “Пива хочешь?” Айзек отвернулся. А Ли танцевала. С жирным стариком в мешковатом костюме, рожа у него вся потная, папаша Фрэнки Нортона, того Фрэнки, что до сих пор торчит в Лихае ^[10]. Потом она танцевала с конопатым пацаном, лет пятнадцати на вид, потом с парнем в форме морского пехотинца, который как-то несерьезно к ней отнесся. Ли с морпехом танцевали долго, он медленно кружил ее по залу. Поу ненавидел эту песню, ненавидел Фэйт Хилл ^[11], вообще ненавидел это новое кантри. Морпех напялил на Ли свою белую фуражку, типа в шутку. Папаша Фрэнки Нортона притащил ей пару пива, и Ли наконец перестала танцевать и направилась в сторону Поу. Он видел, как морпех издалека смерил его взглядом и отвернулся, Поу разглядел шрам у парня на голове сзади, там волосы не росли, хирургический шрам. Что-то чинили у него в башке. После выпуска многие записались в армию, трое из Долины погибли только за прошлый месяц. Среди них девчонка, с которой он путался одно время, чокнутая немножко, все думали, она лесбиянка. Он с ней перепихнулся несколько раз, но не вступался за нее никогда. Она водила грузовик и нарвалась на мину, все они там погибают одинаково. А она вообще была в резерве. Поу надеялся, что арабы, которые это сотворили, отправились на тот свет, надеялся, что их прикончил выстрелом в брюхо снайпер, который родился с охотничьим ружьем в руках, эти арабы наверняка думали, что им все сойдет с рук, а тут снайпер поправил прицел, и бум – и вот они пытаются удержать руками вываливающиеся кишки. Господи, что же случилось, ведь еще секунду назад ты был счастлив.

Ли протянула ему пиво:

– Они не позволили мне заплатить.

– Ты пропиваешь чью-то пенсию, – встрял Айзек. – Или пособие.

Ли изменилась в лице. Поу готов был вышвырнуть Айзека в окно. Она открыла рот что-то сказать, но тут рядом возник морпех. Лет двадцать, может, двадцать один, русые волосы на вид мягкие, как у ребенка, на шее и на висках прыщи.