ТалисМальчик - Диана Ибрагимова Страница 18

Вот и хорошо. Вот бы сон в руку. Вообще такой непонятный сон явился впервые за все «Восемьдесят дней вокруг да около». До этого снилось всё только радужное и фруктово-овощное. Как-то Алевтина собирала во сне невероятно богатый урожай огурцов и помидоров. Причём помидоры были, естественно, колонскими (Колонские помидоры – сорт знаменитых сладких томатов, выращиваемых в Колонии, пригороде Бердянска) и обещали счастливую семейную жизнь, а огурцы – процветание в делах и счастливую любовь. Как раз то, что надо.

Все приготовления завершены, но муторный сон настроение подпортил.

Дашка подбросила до вокзала и провожала со своеобразными напутствиями:

– Так. Ты едешь наконец-то разобраться в себе и понять: да ‒ да, нет ‒ нет. И вообще – нужно ли тебе всё это? Так что без иллюзий, пожалуйста. Тем более в свете последнего сна.

– Да брось ты! – отмахнулась Алевтина.

Она успела рассказать утренний сон и Даше, и Денису, и уже пожалела об этом, потому что Дашка решила, что сон очень плохой, и семечки – это слёзы, а Денис сказал, что вещий, поскольку «Партия одиноких женщин» действительно закрывается.

Сутки в поезде получились смазанными и утомительными. Они с Денисом несколько раз созванивались, он всё уточнял время прибытия и мурлыкал об объятьях на перроне, но Але почему-то было неспокойно, она совсем не спала ночью и ждала встречи так напряжённо, будто эти самые первые перронные минуты уже должны были что-то подсказать и решить.

Ни попутчики, ни дорога не впечатлили, что было необычным для Алевтины, которая всегда чутко улавливала и пластику пейзажа за окном, и палитру пассажиров в вагоне. Сегодня всё это осталось незамеченным и неоценённым.

Слегка порадовала только чистота в вагоне и постоянно работающий туалет. Вместо сырого и серого, как в детских воспоминаниях, белья, теперь пассажиры получали запечатанные пакеты с простынями цвета и аромата мяты, где красной полоской отмечено, какую простынь стелить на матрац, а какой укрываться. Конечно, Алевтина уже давно познала комфорт поездок, особенно в зарубежных поездах, но дорога в Бердянск такой приятной была впервые. Однако даже мятное постельное не настроило взволнованную путешественницу на полноценный ночной сон. Она неровно подремала с полуночи до двух, а дальше – всё, одни только мысли и переживания.

Надо поспать, уговаривала себя Алевтина, а то совсем некстати тёмные круги под глазами образуются. Круги эти всегда некстати, но завтра они особенно нежелательны.

Уговоры не подействовали: поспать не получилось – круги нарисовались. Усталость проступала откуда-то изнутри и пробегала нервными подрагиваниями по поверхности кожи. Не нравилось Але собственное состояние, очень не нравилось. Она, конечно, ожидала мурашек по коже, но от эйфории, а не от недосыпа.

Проводнику даже не пришлось Алевтину будить. К пяти утра она уже умылась, пытаясь убрать болезненную резь в не спавших вторые сутки глазах, и припудрила тёмные круги. И даже заставила себя съесть банан в качестве очень раннего завтрака.

Прибытие через полчаса. В пять тридцать по местному времени. Аля смотрела в светлеющее ясное небо, а в голове медленно формулировались и истаивали облака мыслей.

Через полчаса я его увижу. Через тридцать коротких минут закончится разлука в десять лет, и можно будет всё сказать и сделать. Всё, что хотелось сделать уже десять лет. Нет, двадцать. Почему же я не рада? Почему не чувствую пульсацию радости? Что сейчас живёт во мне вместо неё? Только усталость. Просто очень хочется спать.

Поезд всё медленнее отстукивал привычный ритм, и вот-вот перестук нарушится и перестанет быть правильным, и каждый вагон, вздрогнув напоследок, замрёт перед определённой – своей – щербиной на перроне, будто именно к ней, к этой щербинке, так долго ехал и всегда стремился.

Алевтина не была первой на выходе. Проснулась раньше всех, а теперь сидела и ждала, когда освободится проход и шумные активные пассажиры, недавно выпавшие из сна, повысыпаются из вагона. То ли от волненья, то ли от бессонья, но ноги не хотели весело толпиться со всеми в тамбуре и, спотыкаясь, выпрыгивать раньше всех на перрон.

Она неспешно встала и спокойно прокатила сумку по узкому проходу.

Денис – точно такой, как на последнем фото, и даже в той же одежде – стоял чуть в стороне и ловко подхватил сильными руками вещи, успев улыбнуться, но Алевтина смотрела с недоумением. Она искала то, что искать обычно не приходится, потому что оно само бросается в глаза и тут же передаётся в руки.

Она искала цветы.

Где цветы?!

Понятно, что рейс ранний, и букет сейчас купить проблема, но об этом следовало побеспокоиться заранее, ведь они не виделись целых десять лет! Как же без цветов-то?

В картине мира Алевтины цветы в такой ситуации присутствовали обязательно, они были вписаны в неё навсегда и мастерски нарисованы самыми незабываемыми красками. Теперь же пустые руки приняли саквояж и сумку и стали занятыми, но Алевтина не знала, что ей делать со своими опустевшими руками. Белое пятно в картине вместо букета цветов – как минимум некрасиво. А ещё очень непривычно: Алевтине впервые в нужный момент не подарили цветов.

Но это было не самое неприятное.

Больше пустых рук девушку поразила пустота в сердце.

Вот этого она точно не ожидала и не могла понять.

Она так ждала этой встречи, так готовилась, два месяца настраивалась и предвкушала, ей казалось, что они, как и говорил Денис, до машины не дойдут – раньше задушатся в объятьях. У Али даже совсем недавно в голове спотыкалась нелепая мысль: как бы не утащили её вещи, пока она в полубеспамятстве будет таять в Денисовых руках. И – на тебе! Она ровным счётом ничего не почувствовала. Сердце, её нежное, умеющее трепетать от лёгкого прикосновения или от одного слова сердце, сейчас, при виде его – ЕГО! – не дрогнуло. Как такое может быть? Ничего не ёкнуло, не замерло, не заколотилось быстрее – совсем ничего!

Впереди Денис деловито тащил саквояж с сумкой, раз или два полуоглянувшись на Алю и прокладывая наиболее короткий путь к машине. Алевтина продолжала размышлять. Что-то не так. Неужели он тоже ничего не почувствовал? Зря она тогда приехала, ох, зря! Удастся ли им «настроить энергетику», если они так сильно отвыкли друг от друга?

Подъезда с консьержкой Алевтина, конечно, не ожидала – она прекрасно помнила, в каком состоянии здесь оставались дома, но дверь… Дверь-то можно было нормальную сделать? Следующий маленький шок – эдакий шочок – нужно было передышать, и Аля остановилась и сделала глубокий вдох, прежде чем переступить порог. Была надежда, что это всё-таки квартира, а не берлога холостяка, а то страшный дерматин двери…

Оказавшись в квартире, Алевтина сразу отправилась в душ. Денис сказал, что на всё про всё у них полтора часа, а сам пошёл спать. Усталость усталостью, но Аля удивилась подобному гостеприимству. Из них двоих по-настоящему устала и не выспалась именно она, а он… Хоть бы чаю предложил, что ли…