Хьюстон, у нас проблема - Катажина Грохоля Страница 18

Я приручал ее медленно, без спешки. Такую девушку, я понимал это, надо завоевывать.

Скажу откровенно: мне даже нравилось, что она пробует сопротивляться, – потому что обычно мне приходилось так сопротивляться натиску других женщин.

Но женщины удивительные существа.

Ведь всем известно: слишком много сладкого есть вредно.

Вот сегодня, например, меня тошнит уже от одной мысли об алкоголе.

Чем лучше я узнавал Марту – тем сильнее она мне нравилась. Только представить себе – я выдержал без секса все это время, пока ухаживал за ней, потому что заниматься сексом с кем-то еще мне не хотелось, а ей не хотелось заниматься сексом со мной – хотя об этом даже речь вообще-то не шла.

Иногда она могла взять меня за руку, как бы нехотя, – и все.

Но как-то в марте звоню я ей – а она плачет в трубку. Я спрашиваю – что случилось, а она – все, это конец!

Сердце у меня замерло, и только потом до меня дошло, что конец – это как раз с тем мерзавцем, и тогда я подпрыгнул от радости.

В то время я, как мне кажется, единственный раз в жизни проявил просто чудеса мудрости. Я не бросился к ее ногам или на нее, я просто был рядом, слушал ее, позволил ей выплакаться и молчал как могила, хотя с языка у меня готовы были сорваться весьма нелестные эпитеты в адрес этого урода.

У меня были смешанные чувства: с одной стороны, я хотел, чтобы она была счастлива, она в то время вообще не улыбалась, – а для этого надо было, чтобы этот гад вернулся, покаялся, изменился, все понял и полюбил ее на всю жизнь, ведь именно этого хотела она сама. А с другой стороны – сам я мечтал, чтобы он как можно быстрее сгинул, исчез из ее, а заодно и из моей жизни насовсем.

Марта встречалась со мной все чаще. Я держал свои чувства при себе, потому что знал, что последнее, что ей сейчас нужно, – это очередной мерзавец, который ею воспользуется. А вокруг расцветала в полную силу весна.

В мае Марта взяла меня за руку и сказала:

– Даже не знаю, что бы я делала без тебя. Ты моя лучшая подружка.

Я понимаю, что для женщины это, возможно, самый лучший комплимент, но почувствовал, что меня, мужчину, практически кастрировали.

Я вернулся домой, позвонил Алине и признался ей в любви к Марте.

– Ты понимаешь? Она сказала, что я ее подружка. Все равно как я – твой друг! И теперь понятно, что между нами никогда не будет ничего, кроме дружбы, правда?

– Никогда и ничего не бывает до конца понятно, – заявила Алина, и тут меня осенило.

Алина все-таки самый лучший советчик в таких делах! Это именно она дала мне понять, что Баська совсем неподходящая для меня девушка, а сейчас вот объяснила, что все еще вполне может получиться!

Но мне нужно было выяснить все немедленно.

Я не буду никакой, даже лучшей подружкой Марты.

Я буду ее молодым человеком!

Я позвонил ей сразу после разговора с Алиной.

Мой звонок ее обеспокоил.

– Мне нужно с тобой увидеться.

– Но мы же виделись вот только что!

– Да, но с тех пор кое-что произошло, – произнес я отважно.

Сейчас или никогда!

– О боже, – еще больше встревожилась она. – Ладно, но у меня до девяти испанский.

– А потом я могу к тебе приехать?

– Конечно, – сказала она уверенно, а я получил в свое распоряжение четыре часа, чтобы подготовиться к разговору.

Только не будь дураком!

Что я должен ей сказать?

Она нравилась мне, как ни одна девушка до сих пор не нравилась. Первый раз в жизни я боялся все испортить, как обычно. Говорить откровенно или что-нибудь придумать? Если я начну говорить откровенно и облажаюсь – будут проблемы. Если буду врать – что обычно у меня получалось прекрасно и всегда удачно, потому что женщины любят, когда им на уши лапшу вешают, – она это обязательно почувствует, хотя я даже приблизительно не знал, что такое надо придумать, чтобы она захотела быть со мной.

Да и нечего мне было ей предложить, кроме себя самого.

– Иеремиаш, говори же, что случилось, что-то с мамой?!! – она встретила меня на пороге, прекрасная, как видение.

– Нет, не с мамой. С тобой, – сказал я и только потом понял, что говорю.

– Со мной? Я что-то сделала не так? Прости тогда, я не хотела тебя обидеть…

Меня это совершенно выбило из колеи. Весь мой тщательно заготовленный план разговора рухнул.

И я начал говорить ей, что чувствовал. Что она мне нравится. Что я ее хочу. Что в задницу дружбу. Что пойму, если она меня отвергнет, но чтобы она подумала. Что в целом я неплохой парень и влюбился в нее еще там, на вечеринке у Толстого. И что не хочу больше это скрывать и притворяться. Что понимаю: ей может потребоваться время, – но только чтобы она подумала. Только подумала. Хотя бы чуть-чуть. Что я подожду. Что я не спал ни с одной женщиной с той минуты, когда с ней познакомился. Что я не могу перестать думать о ней и знаю, что скорее всего из всего этого ничего не выйдет. И что я прошу прощения.

Сказал все это – и сбежал по лестнице вниз с ее второго этажа, не желая дожидаться смертного приговора.

* * *

В жизни я так не лажал! И прекрасно это понимал.

Ничего хуже со мной случиться не могло. Даже импотенция была бы для меня меньшим наказанием. Упустить такую девушку!

Я вернулся домой, выключил телефон и включил «Голубое небо».

Если бы мне что-нибудь в этом роде рассказал Джери или Толстый, то я бы, наверно, со смеху чуть не умер. Но сейчас мне было совсем не до смеху. Я был круглым идиотом. Как мог я рассчитывать на что-то с такой девушкой?!!

Надо же было с ней сначала хотя бы подружиться – тогда, возможно, что-нибудь и могло бы получиться, но нет, я же послушал Алину, сорвался с места, как подорванный, и поскакал, как Чапаев на коне…

Да что со мной случилось? Как я мог?!!

Я слушал свой любимый диск – и тут вдруг раздался стук в дверь.

Я открыл дверь – на пороге стояла Марта.

Не в силах выговорить ни слова, я только стоял и смотрел на нее.

– У тебя телефон выключен, – сказала она.

Я утвердительно кивнул.

– Можно войти? – спросила она.

И вошла.

И осталась почти на четыре года.

И все эти четыре года притворялась не такой, какой была на самом деле.

А на это способна только женщина.