Царские врата - Александр Трапезников Страница 18

Заболотный взял со стола папку с застежками, вытащил оттуда какие-то гербовые бумаги с печатями, стал хвалиться.

— Вот она — казачья православная миссия, а я теперь — ее начальник. С правом открывать отдельный финансовый счет в банке, иметь собственную печать и так далее. Это — реальность, это тебе не мифический фундамент под часовенку в Лысых Горах. Тут развернуться можно. Закрутить дело. Сеня у меня будет главным помощником, я решил. Вступай и ты в мою миссию.

— Постой, что вы вообще собираетесь делать? — спросил я.

— Ну… как что? — развел руками Заболотный. — Собирать гуманитарную помощь по организациям для нуждающихся. Шмотки, продукты, книги для библиотек — православную литературу. Солдатам нашим в Чечню отправлять. Сами туда ездить станем, окормлять их. Выбивать деньги под различные проекты. Чем все занимаются, тем и мы будем.

— Вот! — не утерпев, вскричал я. — Деньги выбивать — для этого тебе нужна миссия!

— Я намерен вести беспощадную войну с тоталитарными сектами, — важно ответил Заболотный. — Только не так, как Павел, на улице, а стану выпускать собственную газету. Ты моих планов не знаешь.

— Знаю! — махнул я рукой, — Экий секрет нашелся. Тебе лишь бы засветиться где, хоть в цирке. Ты себя на любом поприще проявишь.

— Ну и проявлю! — надулся Мишаня, сверкнув на меня желтым кошачьим глазом. Потом промолвил: — Насчет миссии ты, все же, подумай. Это — невспаханное поле. И Борис Львович приветствует. Может, субсидировать станет.

— Хорошо, Бориса Львовича мы пока в сторонке оставим, — сказал я. — А что же Павел? Получилось у него что-либо с Колдобиным? Ты-то свое дельце устроил под шумок, а он?

— Ни да, ни нет, — ответил Заболотный. — Атаман обещал решить этот вопрос до конца недели. Вроде бы, должны появиться лишние деньги. Может быть, выделит. Надо ждать. И надеяться. Так-то, брат Коля. Верь и жди. До судного дня, — добавил он со смехом.

Меня поразило, что и Сеня тоже засмеялся, очень тихо, словно боясь, что его услышат.

— Ну а потом? — спросил я. — Я вас ждал у дома Татьяны Павловны. Куда подевалась?

— Мы у Колдобина засиделись допоздна, — сказал Заболотный. — То, сё, чаепитие, разговоры. Затем в ещё одно место отправились. А в квартиру Татьяны Павловны попали глубоко вечером. Она знала, что я жильца везу, записка отца Кассиана и не потребовалась. Комнату Павлу выделили, а вот Сеню я с собой увез. Тут места хватит.

— А Даша, Даша-то как? — не сдержался я.

— Что — Даша? — вскинул брови Заболотный. — У нее накануне с Татьяной Павловной какой-то скандал вышел, но я не вникал.

— Сама-то она была дома?

— Не знаю. Если и была, то сидела в своей комнатке, запершись. А ты чего так разволновался? А-а… понимаю! — он погрозил мне холеным пальчиком. — А ты женись на ней, вот что! А то уведут, девушка она редкая. На таких спрос.

— Что ты мелешь? — смутился я.

— Я вон тоже жениться надумал. И знаешь на ком? — Заболотный понизил голос, подмигнул: — На княгинюшке Марье Гавриловне. А что? Я старушку люблю. К тому ж, царского рода. Нас ведь распишут, нет? Пятьдесят лет разницы, а то и больше. Да обязательно распишут, куда денутся. А у нее и драгоценности имеются, приданое, так сказать. И стану я тоже князем.

— Да ты серьезно, что ли, или шутишь? — вскричал я. Настолько диким показалось желание Заболотного. Он приблизил ко мне свое лицо, глаза прищурил.

— Она ведь, я знаю, завещание на меня пишет, — прошептал он. — Я в комнатку-то ее заглянул раз ночью, когда она спала, на столе листок бумаги лежал, черновик завещания. Так там обо мне упомянуто. Но она еще пока сомневается, тянет чего-то. А вот женюсь, а потом утоплю ее в помойном ведре…

— Ты псих! — оттолкнул его я. И тут Мишаня дико захохотал, не скрывая своего удовольствия.

— Шучу, шучу! — закричал он. — А ты и поверил!

Я подождал, пока он перестанет смеяться. Сеня лишь прислушивался к нашему разговору, но не произнес ни слова.

— Нет, не шутишь, — сказал я. — Хоть ты и настоящий кукрыникс, но мысельки у тебя бродят поганые. Съезжай лучше с этой квартиры, от греха подальше. Не ровен час — быть беде. Я тебе как родственник советую.

— Мал еще советы давать, — с напускной важностью отозвался Заболотный. — Ты лучше за сестрой смотри.

— А что сестра? — я снова насторожился. Чувствовал в его словах какую-то недоговоренность.

— А то! — сказал он и умолк. Лишь хитро улыбался. Что он имел в виду? Мне хотелось его как следует встряхнуть и вытрясти правду, но в это время раздался звонок в дверь. Сеня бросился открывать и вернулся обратно вместе с Павлом.

— И ты здесь? — посмотрел он на меня. — Чего такой взбудораженный?

— Они немного поцапались, — пояснил Сеня. Миша ухмылялся. Я же все никак не мог выбросить из головы его слова о сестре. Тут была какая-то загадка.

— А ты видел Дашу? — брякнул вдруг я, потому что и это меня заботило.

— Дашу? — переспросил Павел. — Была там какая-то девушка, промелькнула по коридору, может быть, она и есть. Но мы даже не успели поздороваться.

— Чай будешь пить? — предложил Мишаня, начиная переодеваться.

— У Татьяны Павловны откушал. Поехали к Игнатову, как бы нам его снова не упустить.

Через несколько минут мы были готовы. В коридоре нас на некоторое время задержала Марья Гавриловна. Она не ожидала увидеть в своей квартире столько людей, а с особенным неудовольствием смотрела, как всегда, на меня.

— Это всё заядлые монархисты, — успокоил ее Заболотный. — До конца преданные царской династии и новомученику Николаю Второму. Головы готовы сложить за Белое Движение.

— Ах так!.. — поджала губы княгиня. — Тогда… а как они относятся к кошкам?

— Превосходно! — ответил Михаил и уже за дверью добавил: — Они умеем их готовить.

На улице, по дороге к Игнатову, Павел заметил:

— Ты с монархией не шути, это серьезно. Россия непременно должна вернуться именно к этой форме правления. Но постепенно, через соборность. Некоторые, как атаман Колдобин, спешат, по это — промысел Божий. Всё придет в свое время. Сейчас главное — объединяться, отрезвлять народ. Беда нашего времени в расколе. Столько уже «царьков» расползлось по территории бывшего Союза, а по сути, Российской Империи! Временщики, паразиты! Из коммунистов — в демократы, из демократов — в патриоты, из патриотов — еще в кого-нибудь. Они первыми в церкви стоят со свечками, а креститься не умеют. Нужны люди духа, а не крови, вот что скажу. А дух этот — в национально-религиозном единстве.

— Ты имеешь в виду кровь, которая нас связывает изначально или которую человек жаждет по природе своей? — спросил Заболотный.

— Любую, на ней основы порядка нет. Связывать должна почва, земля, Традиция, история. На крови строит мироздание лишь лукавый, это все сатанизм. Еще я добавлю, что объединять сейчас нужно не праведников даже, а грешников, идущих к покаянию. Пусть звучит несколько крамольно. Праведники сами по себе, в грешниках больше жертвенности, Больше раскаяния, смирения перед Истиной, любви. Из них могут стать подлинные вожди «слепых». Вспомните события Нового Завета, этих грешников: правый кающийся разбойник на кресте; фарисей Никодим, тайный ученик Христа; Иосиф Аримафейский, богатый человек, член Синедриона, принимавший Спасителя в своем доме, а после распятия выпросивший тело Иисуса у Понтия Пилата и захоронивший его на купленной для этого земле. И сегодня нужно искать именно таких людей: от разбойников до бизнесменов, от честных профессионалов в силовых структурах, до нынешних политиков-фарисеев. Тут не примирение «волков» с «овцами», а братское единение перед лицом близкого конца Истории, когда нас специально стравливают друг с другом, брата с братом. И ведут провокаторски на убой, словно баранов.