Советы пана Куки - Радек Кнапп Страница 18

И пока рабочие читали статью о влюбленных китах, плавающих по кругу, я разглядывал плакаты у них над головами. Среди них попадались весьма и весьма интересные. Больше всего было рекламы турфирм и страховых компаний. Но один действительно выделялся. Жирными буквами там было написано: клещи людей не разбирают.

А под надписью — фотографии разных людей, неожиданно вступивших в контакт с клещом. Все они взирают на несчастное насекомое так, словно перед ними, по меньшей мере, динозавр. В первый момент мне стало смешно, но чем дольше я разглядывал плакат, тем крепче во мне становилось желание сделать прививку против всех болезней, переносимых клещами.

А ближе к концу случилось еще кое-что. За одну остановку до станции Флоридсдорф в вагон вошел сумасшедший бродяга. В Вене, кстати, довольно много сумасшедших бродяг — некоторые из них расхаживают по улицам с гроздьями полиэтиленовых пакетов в руках, другие — в венках из цветов. Вообще-то они совершенно безвредны. Только вот запах от них отвратительный. Если, к примеру, в переднюю дверь вагона войдет такой тип, все пассажиры немедленно скапливаются у задней двери. Но в электричке публика покрепче, и их так просто с места не сгонишь. Бродяга спокойно поставил в угол свои пакеты и стал расхаживать взад-вперед по вагону, спрашивая всех подряд: «Ты жрал голубей? Ты жрал голубей?»

У всех хватало ума не отвечать. И только один подросток — ему бы самое время заняться выведением прыщей — легкомысленно ответил, что съел уже целую кучу.

Сумасшедший замахал руками и заорал:

— Тогда я сейчас сам сожру тебя, голубь ты сраный, козел вонючий!

Подросток сделал вид, будто ничего не произошло. Но надо было видеть его лицо. Никогда в жизни он больше не вступит в спор с бездомным.

Я был рад, когда объявили мою станцию. Поездка доставила мне массу удовольствия. Но чем повторить ее еще раз, я уж лучше возьму такси. Даже если придется отдать последние деньги.

Чтобы добраться до «ярмарки поденщиков», нужно было пройти еще немного вперед. Сперва я шел по узкой тропке, потом она сделала петлю, и передо мной открылась просторная площадка для парковки. Правда, автомобилей на ней не было, зато мусорных контейнеров хватало — их трудно было не учуять. Возле контейнеров толпились несколько мужчин, по виду моих земляков, одетых в серые свитеры и джинсы. Они что-то между собой обсуждали. Сперва я не удивился: ну земляки и земляки, но когда подошел поближе и смог разглядеть лица — остановился как вкопанный: это были не просто земляки, а Арнольд с его приятелями собственной персоной.

В обычных обстоятельствах я бы тут же развернулся на сто восемьдесят градусов и отправился восвояси, в распрекрасный свой Бельведер, но сейчас я не мог себе этого позволить.

Чем ближе я подходил, тем любопытнее мне становилось — а эти-то что тут делают? Они же контрабандисты, а не рабочие. Наверное, у них тоже что-нибудь сорвалось. Когда я был уже достаточно близко, до меня долетели несколько фраз: «Раз так, по винтикам всю его колымагу разберем» и «В первый раз со мной такое — сигарет просто тьма, и все будто в воздухе растаяли». Похоже, не мне одному крупно не везло в последнее время.

Один из мужчин меня заметил. «Правая рука» Арнольда. Я хорошо запомнил его — тогда, в автобусе, он один был не в джинсах. Он ткнул в мою сторону пальцем и закричал:

— Кого я вижу!

Остальные повернулись и уставились на меня. Последние сомнения развеялись: вся компания тут как тут, включая вожака.

Арнольд выступил вперед и спросил помощника:

— Кто это? Ты его знаешь?

— Тот комик из автобуса. Забыл, что ли? Ну таможенника из себя вывел, прямо как ты.

— Что у меня компьютер с собой, чтобы помнить всех, кто когда-то кого-то вывел из себя?

Арнольд окинул меня взглядом человека, чьи воспоминания простираются не далее вчерашнего дня. Потом ухмыльнулся:

— Здорово ты исхудал, сопляк. Чего притащился?

Я развел руками:

— Ну как вам сказать. В Пратере я уже был, чуть было не попал в Оперу. Решил вот заглянуть заодно и на «ярмарку поденщиков».

Кое-кто засмеялся, но Арнольд сохранял каменное выражение лица:

— Почему бы не сказать прямо, что тебе прищемили хвост? Раз уж ты даже нами не брезгуешь. Мы ведь тебе не очень-то по нраву?

Я в свою очередь тоже хотел спросить, что тут делает он. Похоже, хвост прищемили не только мне. Но я сдержался. Ведь он как-никак Арнольд, а я — коротышка.

— В городе с работой туго. Вот, собственно, и все.

Арнольд схватился за живот, будто сейчас умрет от смеха, но при этом даже не улыбнулся. Напротив, казалось, он раздражен. И его раздражение каким-то образом было связано со мной.

— И ты заявляешься к нам и думаешь, что все твои проблемы сразу улетучатся? Вот так, — он щелкнул пальцами и посмотрел вокруг. — Ты что, не видишь, где оказался? Это мир взрослых. И в этом мире на всех мест не хватит, я популярно излагаю?

— Ага.

Я испугался, что сейчас он меня вышвырнет. Для меня это был бы конец. Но его лапа вдруг упала мне на плечо и стала медленно поворачивать меня вправо.

— Видишь зеленые контейнеры на той стороне? — он указал на несколько мусорных контейнеров на самом краю площадки. — Можешь приткнуть свою задницу там. А до красных — наша территория, ясно?

— Ясно.

Как можно осторожнее я высвободился из его лап и побрел к зеленым контейнерам. Воняли они страшно — в них были органические отходы, а жители Вены, как и все на Западе, подходят к сортировке отходов весьма серьезно. Но я был рад, что мне вообще разрешили остаться. А то я уж было подумал, что ничего не выйдет. Хотя вообще-то Арнольд несколько превысил полномочия. В конце концов, «ярмарка поденщиков» — не оперный театр, где все места по билетам.

Тем временем Арнольд с дружками вовсю старались заполучить работу. Сам он, стоя на обочине, упорно пытался останавливать машины. Время от времени вся их компания по одному прикладывались к бутылке из-под кока-колы. Едва на горизонте появлялась машина, тот, у кого в этот момент оказывалась бутылка, прятал ее под свитер. Подобные меры предосторожности трогали чуть не до слез. Тем более что, заметив у обочины Арнольда и его команду, машины не только не замедляли ход, а, напротив, заметно ускорялись. Добровольно остановиться мог, кажется, только слепой, тот, кому жить надоело, да еще тот, кто просто-напросто заблудился, как один голландский турист. Минут через пятнадцать возле Арнольда и компании остановился автомобиль с голландскими номерами, видимо, по ошибке. Оттуда высунулся симпатичный голландец в надежде спросить дорогу. Но завидев Арнольда с компанией, он вдруг осознал, что заблудиться — еще не самое страшное из того, что может с ним произойти, быстро поднял стекло и рванул с места. Из заднего окна машины, которое быстро уменьшалось вдали, долго еще высовывалась маленькая голова собачки, отчаянно лаявшей на Арнольда.