Сад Лиоты - Франсин Риверс Страница 18

— Успокойся, Кори. Не так уж и плохо.

— Три сумки, Рут. Доверху нагруженных продуктами! Две из них мне пришлось тащить самому четыре квартала, и все в гору. Пару раз она останавливалась, но как только у меня возникала мысль, что можно, наконец, поставить свою ношу на землю и с минутку отдохнуть, как она тут же срывалась с места и продолжала идти. Потом она поставила свою сумку на крыльцо и целых пять минут копалась в ней, отыскивая ключ. Руки у меня просто отваливались. Я уже было подумывал, не бросить ли там же все ее покупки и поскорее свалить, когда она, наконец, отперла дверь и велела отнести их на кухню. Я вернулся и внес также и третью сумку, потому как знал, в противном случае мне придется проторчать там еще с полчаса, пока она доковыляет от входной двери до кухни. Потом предложил разложить покупки, но она посчитала, что вполне может справиться с этим самостоятельно. Ну, а в довершение всего она протянула мне четвертак!

Рут безудержно смеялась.

— Ладно, полагаю, в ее время это считалось хорошими чаевыми.

У Корбана на этот счет было свое мнение.

— Она хотела мне досадить.

— Да ладно! Зачем ей это нужно?

— Увидела бы ты ее, тогда поняла. — Он открыл дверцу холодильника и достал бутылку красного вина. Поставил ее на стол, открыл шкафчик и стал искать чистый бокал. Не найдя ни одного, бросил взгляд в сторону раковины. — Подружки приходили или что-то еще?

— Прости, мне не хватило времени вымыть посуду. Сегодня в полдень собиралась группа защиты интересов женщин, — объяснила она, оторвавшись от своих занятий.

Все больше раздражаясь, он стал искать кружку, открывая и захлопывая дверцы шкафчика. Наконец нашел.

— Не все так просто, как мне казалось.

— Что именно?

— Со старухой.

— Она хоть ответила на твои вопросы?

— Ты что, издеваешься? И один-то вопрос задать было невозможно. Не прошло и десяти минут, как я понял, что не смогу вытащить из нее ничего стоящего, пока не установлю с ней мало-мальски дружеские отношения. И Бог знает, сколько времени мне понадобится.

Корбан почти осушил кружку с вином. Голова раскалывалась. После нескольких часов общения с Лиотой Рейнхардт он почувствовал, что может выпить залпом целую бутылку.

Рут, продолжая что-то выписывать из книжки в свою тетрадь, взглянула на него.

— Так почему бы тебе не поискать других возможностей для выполнения своего задания? — спросила она, оторвавшись от работы. — Может, найдешь какую-нибудь группу объединенных по интересам пожилых людей?

— Профессор Вебстер не хочет, чтобы я проводил опрос целой группы. Ему нужен один социологический портрет. Я убил на эту старушенцию три часа моего драгоценного времени и не собираюсь пустить их на ветер ради эфемерной надежды, что мне повезет больше с кем-то другим.

Глаза Рут слегка сузились. Такой ответ показался ей слишком резким.

— Твоя курсовая работа. — Она пожала плечами. — Делай, что хочешь.

Корбана взбесило такое безразличие. Ему нужно отвести душу выговориться, а она ясно дала ему понять, что у нее нет ни времени, ни желания слушать его. Она снова склонилась над учебниками и, как всегда, перед тем как записать какое-то важное предложение в свою тетрадь, предварительно выделила его желтым маркером. Она могла с таким же успехом выставить табличку с надписью: «Исчезни. Я занимаюсь».

Он допил вино и поставил кружку в раковину. У него тоже не было времени носиться со своими обидами. Сейчас ему нужно срочно успокоиться и направить всю энергию на приготовление домашних заданий, которых набралось немало по каждому предмету. Своим поведением она подсказала верную мысль. Надо сосредоточиться.

Оставив Рут в гордом одиночестве сидеть за кухонным столом, он отправился в гостиную. Его рабочий стол стоял у окна. Корбану нравилось смотреть на двор, где был расположен аккуратный бассейн, и на многоквартирный дом напротив. Рут иногда посмеивалась над его привычкой наблюдать, как купается и загорает университетская братия. Но у его пристрастия сидеть у окна было другое объяснение: он не любил замкнутого пространства. А Рут совершенно не беспокоило отсутствие окна, наоборот, она утверждала, что ей лучше работается, когда она уединяется в закрытом помещении. Он также заметил, что ей нравится сидеть поближе к холодильнику и кофеварке.

Тем не менее, какими бы ни были их пристрастия, совместное проживание, казалось, складывалось вполне удачно. У каждого из них было свое жизненное пространство.

Так почему же он до сих пор кипит от злости?

Садясь за стол, он сбросил на пол какие-то бумаги, оставшиеся после нашествия подружек Рут. Одна из девиц открывала его тетрадь и умудрилась исчеркать нелепыми закорючками целую страницу. Скрипнув зубами, он вырвал этот лист, скомкал его и швырнул в мусорную корзину. Затем выдвинул средний яшик своего письменного стола и обнаружил, что в пластиковой коробке осталась всего одна ручка. А он покупал их дюжинами.

— Будь добра. Рут, передай своим приятельницам, чтобы они держались подальше от моего стола!

— Прости. А что пропало?

— Ручки. Уже не в первый раз.

— Я куплю несколько штук, когда пойду в магазин.

— Когда пойдешь?

— Не сейчас, разумеется. — В ее голосе послышалось раздражение. — Почему бы тебе не выпить кофе?

Лишь бы отвлечь его чем-нибудь. Вот как раз кофеин ему вовсе ни к чему. Он и без того крайне взвинчен. И дело тут не только в Лиоте Рейнхардт, но и в его альма-матер. И в профессоре Вебстере с его нелепыми требованиями. В Рут с ее подружками, которые используют его квартиру для своих посиделок. Словом, вся его паршивая, гнусная жизнь вызвала в нем приступ гнева.

Он оглядел комнату. После компании, которая приходила к Рут обсуждать актуальный вопрос об угнетении женщин во всем мире, здесь царил беспорядок. Когда провалилась долгосрочная программа, рассчитанная на ликвидацию дискриминации по половому признаку, они решили, что женщин несправедливо притесняют. Хотелось бы ему знать, кого здесь притесняют? Сегодня утром он сделал уборку. А теперь диванные подушки разбросаны где попало, пиалы с чипсами, наполовину опустошенные, беззаботно оставлены на журнальном столике вместе с застывшим деревенским соусом. Ковер снова нуждается в хорошей чистке. Все газеты разворошены и разбросаны на полу. Это обстоятельство окончательно вывело его из себя. Эти женщины так одержимы вопросами равноправия, что полностью забыли об общих для всех правилах поведения.

Он вскочил со стула и вернулся на кухню.

— Я никогда не жаловался на ваши сборища, Рут, но вынужден сделать это. Если твои подруги не могут прибрать после себя, тогда пусть встречаются в другом месте.

Глаза ее сверкнули, выдав ее готовность вступить в перепалку, но потом выражение досады на лице сменилось полной покорностью.