Футбольная горячка - Ник Хорнби Страница 18

Представляю, как мы раздражаем, какими выглядим свихнутыми, но ничего не можем с собой поделать (мой отец в 40-х был таким же, когда дело касалось футбольного клуба Борнмута или крикетной команды Хэмпшира). Какая разница: кто забил и сколько забили? Не спорю, оплошность Пэта в игре с «Тоттенхэмом» не так важна, как женитьба Стива, но для меня оба события замысловато соединились в некое отличное единое целое. Видимо, память одержимого более креативна, чем у обыкновенного человека; не в том смысле, что создает новое, а в том, что причудливо кинематографична – с перескоками и новомодными штучками с делением поля экрана. Кто, кроме футбольного болельщика, рассказывая о свадьбе друга, вспомнит, как на грязном поле у кого-то выскользнул мяч? Одержимость предполагает похвальную живость ума.

И живость ума позволяет мне определить дату моего вступления в отрочество: это случилось в четверг, 30 ноября 1972 года, когда отец повез меня в Лондон купить кое-что из одежды. Я выбрал оксфордские штаны, черный джемпер с воротом поло, черный плащ и черные сапоги на высоких каблуках. Я помню этот день, потому что в субботу, когда «Арсенал» победил «Лидс Юнайтед» 2:1, я был на стадионе в новом наряде и чувствовал себя лучше, чем обычно. Новый прикид потребовал новой прически (вроде как у Рода Стюарта, но только не торчком), а новая прическа породила интерес к девчонкам. И одно из этих трех новшеств изменило все.

Игра с «Дерби» была поистине грандиозной. После периода апатии, которую вызвало окончание эксперимента с тотальным футболом, «Арсенал» опять стал таким, каким был всегда: коварным, яростным, упорным, труднопобеждаемым. Взяв верх во встрече (кстати, против действующего чемпиона), команда впервые после года двойной победы получала шанс подняться на высшую ступень первого дивизиона: у нее было такое же количество очков, как у «Ливерпуля», который в тот же день играл с «Тоттенхэмом» на своем поле. Читая программу, всякий понимал, как поразительно уравновешено футбольное везение: если бы мы победили «Дерби», то могли бы выиграть чемпионат. Но нам не хватило трех очков, и этот дефицит открылся именно в тот день. В следующую субботу мы встретились в полуфинале с «Сандерлендом» – клубом второго дивизиона – и опять потерпели неудачу. Два поражения побудили Берти Ми фактически распустить команду, но ему так и не удалось собрать новую, и через три года он ушел сам. Если бы мы выиграли хотя бы в одном из тех двух матчей (а мы могли и должны были победить в обоих), новейшая история «Арсенала» сложилась бы совершенно иначе.

В тот день была предначертана судьба «канониров» на следующее десятилетие, но я не слишком расстроился. Накануне вечером девушка, с которой я дружил уже три или четыре недели (помнится, за две недели до этого мы вместе смотрели у приятеля запись четвертьфинала со стадиона «Стэмфорд Бридж» между «Арсеналом» и «Челси»), послала меня подальше. Я думаю, что она была красива – с длинными с прямым пробором волосами и нежными глазами лани, как у Оливии Ньютон-Джон. От ее красоты меня охватывало нервное, жалкое молчание, которое я и хранил почти все время, пока продолжалась наша связь; неудивительно, что она ушла от меня к парню по имени Дэз – он был на год старше меня и, что не могло не удивлять, в то время уже работал.

Всю игру я ощущал себя абсолютно несчастным (сам не знаю, почему я смотрел ее со стороны под табло – наверное, решил, что сгущенная энергия северной трибуны не соответствовала моему настроению), но не оттого, что происходило передо мной: впервые за пять лет моего увлечения «Арсеналом» я был безразличен к событиям на поле – в голове едва отложился результат: мы проиграли 0:1 и потеряли шанс занять первое место. Команда все еще пыталась сравнять счет, но я инстинктивно чувствовал: гол забить не удастся; даже если центральный полузащитник противника схватит мяч руками и запустит в судью, «Арсенал» не реализует одиннадцатиметровый. Разве мы можем выиграть или хотя бы свести матч вничью, когда я настолько несчастен? Футбол вновь превратился в метафору.

Я переживал, что мы продули «Дерби», но меньше, чем из-за измены Кэрол Блекбурн. Настоящее горе – хотя и намного позднее – я испытал оттого, что между мной и клубом появилась трещина. В период с 1968 по 1973 год субботы были средоточием всей моей недели: что бы ни случилось в школе или дома, все это казалось не более чем рекламой в перерыве между таймами большой игры. В то время футбол был для меня жизнью: это не оборот речи – я испытал боль утраты («Уэмбли», 68-й и 72-й), радость (год двойной победы), горечь нереализованных стремлений (четвертьфинал Европейского кубка, игра против «Аякса»), любовь (Чарли Джордж) и тоску (практически все субботы). И все это на «Хайбери». Даже друзьями я обзаводился в юношеской команде. Кэрол Блекбурн дала мне другую жизнь – настоящую, не перевернутую, такую, в которой события происходят со мной, а не с клубом. Согласитесь, сомнительный подарок.