Приют для списанных пилотов - Валерий Хайрюзов Страница 17

«А интересно, помнит ли она то лето? — думал он. — Помнит ли ту палатку, с которой, собственно, и началась наша жизнь?»

Однажды после дежурства Иван сел в автобус и лишь заплатил за проезд, как понял, — автобус идет в Лисиху, туда, где работала Лида. Он даже не мог дать себе отчет, почему едет туда и зачем. Очутившись в Лисихе, он вспомнил: Лида уехала в отпуск, Таня говорила ему, но он забыл. Иван постоял на улице, не зная, что делать дальше. Мимо него, укрывшись зонтами, шли люди. Иван хмуро смотрел по сторонам, удивляясь: куда идут, зачем, кто отпустил с работы? Он опасался, что кто-нибудь узнает его и догадается, зачем он приехал сюда, но никто его не окликнул.

Очень скоро Бакшеев вновь заскучал. Все было бы ничего, но прямо над ним заходили на посадку самолеты. Бакшеев поднимал голову, указательным пальцем сдвигал на затылок форменную фуражку, пытаясь достать глазами номер на крыле. «Сорок седьмой», — отпуская самолет, определял он. И тут же вспомнил, что как-то на этой машине он возле Олекминска обогнал Василия Колодина. В Якутске тот набросился на него с кулаками, уверенный, что Бакшеев шел на повышенном режиме. «Я вот помню, что летал на нем, а интересно, помнит ли он меня?» — размышлял он. Странное дело, он уже не раз ловил себя на мысли, что все то, что придумано человеком и может двигаться, а тем более летать, должно помнить и понимать, кто в нем сидит или сидел. Постепенно звук моторов стихал, пропадал, и Бакшеев успокаивался, но несколько минут спустя небо вновь напоминало о себе.

Через месяц Бакшеев уволился с лодочной станции, хотя увольнять его не хотели. Особенно огорчились владельцы личных автомашин. Вот уж кому он угодил так угодил. Как-то Бакшеев предложил оборудовать на месте свалки, находившейся рядом с лодочной станцией, стоянку для автомашин. Начальник лодочной станции почесал лоб, посмотрел на Ивана, на свалку и, не мудрствуя лукаво, все переложил на Бакшеева: кто предлагает, тот и выполняет. Иван нанял бульдозер — и через день стоянка была готова. Там же он оборудовал пожарный щит, сколотил ящик для песка — точь-в-точь как на самолетной стоянке. Мужики на радостях пообещали выбрать его на следующий год в начальство, а он поблагодарил их и написал заявление об уходе — рыба ищет, где глубже, а Иван решил уйти подальше, чтоб не видеть и не слышать самолеты.

Подвернулась работа сантехника в жэке. Работа, как он говорил, не бей лежачего, сутки дежуришь — двое свободен. В подвале многоквартирного дома у сантехников был свой «кабинет», посреди которого стояли стол, два стула, а вверху, у самого потолка, светилось, наполовину прикрытое фанерным листом, узенькое окно. Неба отсюда видно не было — закрывал соседний дом. С утра Бакшеев обходил квартиры: менял краны, батареи, трубы, чистил канализацию, словом, делал все то, что и положено делать сантехнику. По давно заведенному порядку ему совали на чай. Иван отказывался, стыдил, но потом стал брать, утешая себя тем, что не возьмет он — возьмет другой.

В один из своих обычных обходов Бакшеев поднялся на девятый этаж и позвонил в квартиру, из которой поступила заявка на ремонт батареи. Дверь открылась сама, едва он нажал звонок. Он очутился в прихожей, где никого не было. Оглянувшись, Иван заметил в углу электромотор, от которого к дверям шла тяга. Дверь открывалась и закрывалась автоматически.

— Есть тут кто живой? — спросил громко Бакшеев.

— Проходите, я сейчас освобожусь, — раздался из соседней комнаты мужской голос.

В тот же миг там что-то загремело. Бакшеев заглянул в комнату. Посреди нее, в окружении досок, кусков фанеры, ящиков, бутылок с клеем, спиной к двери сидел седой мужчина и торопливо сдвигал ящики к стене, освобождая проход. Чего-то не хватало в нем. Бакшеев не мог понять — чего. И только через секунду до него дошло: мужчина был без ног.

— Да вы не беспокойтесь, я только батарею осмотрю и уйду, — торопливо сказал Бакшеев. Он пробрался к окну, осмотрел батарею. Батарея была в полном порядке. Тут он уловил знакомый запах. Бакшеев втянул в себя воздух. — Эмолит? — коротко спросил он у мужчины.

— Точно, он, — подтвердил мужчина, поглядывая на Ивана светло-голубыми, как у ребенка, глазами. — Перкаль на него хорошо ложится. Вот на лодку натягиваю, — мужчина кивнул на сигарообразную, поблескивающую лаком посудину, которая лежала на подпорах вдоль стены.

Бакшеев почувствовал, что где-то он уже видел эти глаза. Попытался вспомнить где, но не смог.

— А как же вы ее на улицу вытаскиваете? — спросил он, окинув взглядом лодку, занимавшую собою полкомнаты.

— Через окно.

— Как — через окно? — удивился Бакшеев.

— Обыкновенно. Открываю створки — и на веревках.

Мужчина глянул на него, и тут до Бакшеева дошло: это же штурман Заикин, который стрелял в него из ракетницы на гольце Окунь. «Так вот ты где, штурман», — подумал Бакшеев. Так, значит, это о нем он слышал на лодочной станции, где хвалили сделанные им лодки. Были они одна лучше другой: легкие, ходкие, устойчивые и, что особенно важно, сухие, совсем непротекавшие. Рассказывали, будто бы однажды смастерил Заикин планер и хотел на нем сигануть с девятого этажа.

«Узнает или нет? — думал он. — Ведь сколько лет прошло».

— Говорят, вы и планеры делаете? — не раскрывая себя, спросил Бакшеев.

— Говорят, в Москве кур доят. — Заикин коротко рассмеялся. — Раньше пробовал. Только кому они нужны, мои планеры? Вот лодки заказывают. Планер что, его в хозяйство не пристроишь. Одна морока с ним. У нас под домом в подвале у ребят клуб. Отдал им, думал, хоть они займутся. Побаловались, потом запихали в кладовую.

— Вы что, летали? — спросил Бакшеев.

— Нет, разве что только во сне. — Заикин на секунду замолк, пошарил по комнате глазами, подтянул к себе стул, обмахнул его тряпкой, подвинул Бакшееву.

Заикин не признавал, а быть может, и не хотел признавать его.

— Я ведь планер не для красоты делал, — продолжал Заикин. — На нем вполне можно было летать. Смастерил по книгам, но своей, облегченной, конструкции. Я тут инженеров пригласил посмотреть. Они меня просмеяли: «Велосипед изобрел!» Тогда я дельтаплан сделал. Испытывал здесь, с этого балкона. Привязал груз и пустил. Мальчишкам моя идея понравилась, стали собак с балкона пускать, а соседи меня чуть в сумасшедший дом не отправили. Написали жалобу, что я дурной пример подаю.

— Можно, я ваш планер посмотрю? — попросил Бакшеев.

— На кой он вам сдался?

— Вы знаете… — Бакшеев запнулся на полуслове. Он хотел назваться, но, взглянув на себя глазами хозяина, решил не раскрываться, пусть все останется так как есть. — Я когда-то летал на планерах, — схитрил он. — Если вы разрешите, то я попробую.

— Берите, если его не растащили или не сожгли. — Порывшись в кармане, Заикин протянул Бакшееву трешку. Ивана бросило в жар: ему, здоровому мужику, инвалид давал на чай.

— Да вы что, смеетесь?

Он торопливо засунул трешку Заикину в карман и вышел.