Филип Дик. Я жив, это вы умерли - Эмманюэль Каррер Страница 17

Еще в конце XVII века иезуиты, побывавшие в Пекине, привезли в Европу трактат о гадании, который считался самой древней книгой Китая и ключом к его мудрости. Согласно этому трактату, который называется «Ицзин» («Книга перемен»), в основе мироздания лежит действие двух дополняющих друг друга сил, инь и ян, которые можно обозначить по желанию как женское и мужское начало, тень и свет, покой и движение, землю и небо, холод и жару, и так далее. Способ гадания прост: вы шесть раз подряд подкидываете монетку и, в зависимости от того, что выпадает чаще, орел или решка, составляете гексаграмму, отражающую точное соотношение инь и ян в мире в данный конкретный момент. Таким образом, вы получаете подсказку, как следует себя вести и какие предпринимать действия. Бесконечное разнообразие жизни и множество ситуаций, которые постоянно изменяют ее течение, отражают шестьдесят четыре гексаграммы, ни больше ни меньше. «Ицзин» недаром называется «Книгой перемен»: она описывает не застывшие состояния, а тенденции, которые их оживляют. Китайцы уверены, что каждое мгновение нашей жизни — это переход из одного состояния в другое: апогей предвещает закат, а поражение — будущую победу. Тому, кто на ощупь идет в темноте, «Ицзин» сообщает, что свет вернется, а тому, кто ликует под полуденным солнцем, — что сумерки уже надвигаются; человека мудрого учит тонкому искусству позволить ходу мироздания нести себя по жизни, как течение несет пустую лодку.

За двести лет появилось немало различных переводов этого весьма туманного текста, приписываемых Конфуцию и другим авторитетам, которые предлагают свое толкование каждой из гексаграмм. Но к ним проявлял интерес лишь весьма ограниченный круг специалистов по Востоку, и так продолжалось вплоть до 1924 года, когда Ричард Вильгельм, немецкий пастор, влюбленный в Китай, предложил новый перевод, такой толковый и понятный, что древним трактатом заинтересовались очень многие. Карл Густав Юнг входил в число горячих поклонников «Ицзин», и именно одна из его учениц, Кэри Ф. Бэйнс, опубликовала в 1951 году в США английский перевод этой книги (перевода на французский язык Этьенна Пьерро пришлось ждать до 1968 года). В пятидесятых годах книга имела большой успех; поначалу лишь в узких кругах знатоков, но в течение двух последующих десятилетий «Ицзин» получил настоящую известность. Композиторы руководствовались этой книгой при написании музыки, физики — чтобы определять поведение элементарных частиц, и даже хиппи, выкурив несколько сигарет с марихуаной, хоп! — шесть раз подряд бросали монетки на восточный ковер, после чего выходили из затруднения с помощью замысловатых советов вроде «Постоянство полезно. Забота о корове приносит богатство» или «Освободи себя от большого пальца ноги. Тогда товарищ приблизится, и ты сможешь довериться ему».

Дик входил, если можно так сказать, в хвост авангарда. Взбудораженный одной статьей Юнга, он открыл для себя эту книгу в 1960 году и уже больше никогда с ней не расставался. Анна также была в это посвящена. Вскоре весь дом жил в соответствии с уклончивыми советами Оракула, то и дело вопрошая древнюю книгу и доверяя ее суду самые обыденные вопросы.

«Ицзин» одновременно является неисчерпаемым источником мудрости и пособием по гаданию. Можно ждать от нее рекомендаций общего характера — принимать жизнь при любых обстоятельствах такой, как она есть, или точных ответов на вполне конкретные вопросы, например: хватит ли мне бензина, чтобы доехать до ближайшей бензоколонки? Первый подход кажется более фундаментальным и осмысленным, во всяком случае, он доставляет меньше разочарований, чем второй. К несчастью для Дика, меньше всего на свете его привлекала мудрость. Все, чему учит даосизм, который основывается на «Ицзин»: необходимость проявлять гибкость, важность терпения и отречения, в общем, всякое знание о жизни, построенной на испытаниях и аскетизме, оставалось для него пустым звуком. В этом отношении Дик был полностью эзотеристом: веря в существование некоей тайны, спрятанной за видимым, полагал, что человеческий интеллект должен завоевать ее с помощью силы, а не жизнь мало-помалу научить нас этому. Он не ждал от мировой культуры, психоанализа или религии, что они воспитают его, но надеялся, что они снабдят его заветным паролем, который позволит убежать из пещеры, где, если верить Платону, нам показывают только тень реального мира.

Когда Дик был еще начинающим писателем, он очень любил рассказ одного из своих собратьев, лукавого Фредрика Брауна, о том, как ученые всего мира совместными усилиями создают гигантский компьютер. Они вводят туда все данные, составляющие человеческие знания, а также программу, способную их соединить. И вот наступает торжественный момент, когда ученые наконец включают машину и, буквально затаив дыхание, набирают на клавиатуре первый вопрос: «Существует ли Бог?» Ответ не заставил себя ждать: «Теперь существует».