Обрести надежду - Кэтрин Борн Страница 17

В самом конце длиннющего коридора находились «хоромы Лучано Паваротти» — так прозвали эту палату, где в свое время лежал на излечении покойный великий тенор. Огромная, шикарно оборудованная палата — лучшая если не во всей больнице, то уж в отделении интенсивной терапии точно. Здесь были большой плоский телевизор, «айпод-стэйшн», стерео, кухня с холодильником и плитой, обеденный стол со стульями, диванчик и огромное кожаное кресло. Обычно эту палату занимал какой-нибудь слегший с инфарктом финансист. Обычно, но не в этот раз.

— Мистер Коннер сейчас в барбикоме, — сказала Кэти. В барбикому пациента погружали, когда понизить внутричерепное давление традиционными методами не удавалось. Дабы снизить повышение давления и предотвратить дальнейшие неприятности, мозг пациента погружали в «спячку» при помощи пентобарбитала. Однако и этот способ не всегда срабатывал.

Кэти открыла дверь, и Грейс следом за ней прошла в палату. Пациент с перевязанной головой неподвижно лежал на постели. Во рту трубка для дыхания, в носу трубка для питания, по обе стороны кровати мониторы с показателями состояния сердца и мозга. Грейс не могла не отметить про себя, что в жизни актер, оказывается, так же хорош собой, как в том рекламном ролике мужского нижнего белья от Кельвина Кляйна, в котором он снимался несколько лет назад на высоте пятидесяти футов над каким-то зданием на Хьюстон-стрит. Но сейчас все эти линии и складки, придававшие его ковбойскому лицу такую мужественность, были сглажены состоянием полного покоя — точно так же, как ветер выравнивает песок на морском берегу.

Возле постели стоял человек в темно-коричневом костюме и красном галстуке и записывал показания мониторов на клавиатуре. Это был знаменитый нейрохирург доктор Йэннис Дэрэс, мягкий, интеллигентный человек с черными бровями и аккуратно подстриженной седой бородкой.

— Доброе утро, доктор Дэрэс, — поздоровалась с ним Кэти, не имевшая привычки обращаться к врачам по имени.

— Доброе утро, — ответил Дэрэс, отрываясь от своих записей.

— Вот, познакомьтесь, доктор, это Грейс Кэмерон, — сказала Кэти. — Она будет ночной сиделкой мистера Коннера.

— Очень приятно, здравствуйте, — проговорил Дэрэс со своим легким греческим акцентом. — Состояние пациента стабильное. Мы надеемся вывести его из комы через несколько дней, но вы уже сейчас можете разговаривать с ним. Читайте ему вслух, включайте его любимую музыку. Ответить он, конечно, не сможет, но будет вас слышать.

— Да, — сказала Кэти. — Может быть, мистер Лэвендер, бизнес-менеджер мистера Коннера, посоветует нам что-нибудь относительно музыкальных пристрастий мистера Коннера?

— Да, это было бы неплохо, — согласилась Грейс, подумав о Лэвендере не без опаски, так как уже подозревала, что тот сделает ее крайней, случись что не так — ведь именно на сестер обычно валились все шишки.

Когда Дэрэс и Кэти ушли, Грейс всерьез задумалась о доставшемся ей пациенте, ради которого были сделаны столь беспрецедентные по своему размаху распоряжения. Она надеялась только на одно — что это долго не протянется, что он сегодня же придет в себя, а к концу недели его уже переведут в обычную палату. А до тех пор ей придется дежурить у него каждую ночь: переворачивать, мыть его, чистить ему зубы, менять катетеры и мочеприемники, подмывать его, брать у него на анализы кровь. Для нее он был всего лишь очередным пациентом, таким же, как мистер Хо или миссис Шэвелсон, а то, что ее выделили, теперь совсем не радовало.

Ей просто хотелось, чтобы все это поскорее закончилось и жизнь потекла своим обычным чередом.

Забрав из персонального шкафчика свою сумку, Джоанна умудрилась дойти до лифта, ни с кем не столкнувшись. Черри ушла на несколько минут раньше, даже не попрощавшись, что было странно. Похоже, поступление в больницу Мэтта Коннера всех немножечко потрясло.