Женатые холостяки - Эльмира Нетесова Страница 17

Он влетел, не звоня, не постучав, сразу подскочил к Маринке, стал делать искусственное дыхание, щупал пульс, массировал горло, сердце, легкие.

Наталья смотрела, не зная, как и чем помочь врачу.

— Не суетись, не мешай, — одерживал врач женщину. И вскоре Маринка открыла глаза, не понимала, что происходит. Врач тормошил ее, заставлял дышать.

— Дай ей попить, — подавала стакан с водой Наталья.

— Сейчас нельзя, рано! Не суетись, отойди в сторону. Ну и вовремя ты подоспела! С чего это Маринка в петлю сунулась? — спросил удивленно.

— В беду попала девка. Умереть вздумала глумная! Я ж не думала, что она всерьез…

— Где ее постель? Давайте перенесем туда, — убедился, что дыхание восстановилось.

Наталья мигом приметила записку на столе дочери, прочла, подала врачу:

— Не ругайте! Я сама во всем виновата. Жить в позоре не смогу. Живую не простите, а мертвую долго ругать не станете. Я ухожу, не успев попросить прощенья за все. Знайте, я очень люблю вас обоих. Не хотела опозорить, живите светло и счастливо. Я буду молиться за вас. Простите и прощайте! Ваша Маринка…

— Вот гадость как наказать хотела родителей! — возмутился Саша и, выслушав, что произошло с девчонкой, помрачнел:

— Скажи, ты помнишь номер машины тех отморозков, какие увезли тебя из города? — спросил девчонку.

— Да, все помню, — ответила, едва продавливая слова.

Александр Петрович стал куда-то звонить. И вскоре к Смирновым приехали из милиции.

С Маринкой долго говорил следователь, ее осмотрели, что-то обсуждали. Потом задали несколько вопросов. И обратились к Порве:

— Вообще ее нужно отвести в психбольницу, сам знаешь, этого требуют правила.

— Не стоит, ребята! Не надо усугублять. Я сам с нею побеседую. Психушка тут только навредит.

— А ну, как моча в голову стукнет, вздумает еще что-нибудь над собою утворить, а мы отвечай!

— Я ее с самого детства знаю. Поговорим, уверен, что психдиспансер не понадобится, — сказал врач и, дождавшись, когда сотрудники милиции уехали, подсел к Марине.

— Спасибо, что в психушку не отправили, — сказала тихо.

— Оно, может, и стоило! Я не тебя, родителей пожалел. Свалилось на них в последние дни. Хуже не придумать. Скажи честно, чего в петлю полезла? Ведь все обошлось, домой живая вернулась. Это главное!

— От позора! Как мне жить теперь?

— Как и жила!

— Не получится. Меня оплевали, сделали проституткой. Наверное, с ними лучше обращаются.

— Не путай себя с этими девицами. Ничего обще го у тебя с ними нет. Для них это работа, повседнев ная и оплачиваемая. Они согласились сознательно ты влетела по недоразумению. Ни согласия не давал, и платы не получила. Твои обидчики собирались по кончить с тобой. И ты сама хотела им в том помочь Ведь вот уйди на тот свет, как бы их нашли? Неужели без наказания хотела оставить? Те негодяи только помечтали б о таком, а тут сама… Простить вздумала!

— Александр Петрович, но когда их поймают и начнут судить, весь город узнает, и надо мной все смеяться будут. И не только я, родителей осмеют, из квартиры не выйти, все отвернутся. Как жить будем, ума не приложу, — опустила голову девчонка.

— Ну, а теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны. Положим, ты смолчишь. Скольких девчонок еще испортят безнаказанно эти ублюдки? А и тебя, находясь на воле, могут подстеречь. Чтобы продолжить развлеченье! Где гарантии, что не подстерегут средь бела дня. Сама знаешь, у них колеса. Затолкают опять в машину как овцу и увезут. Только вернешься ли в этот раз живой? И еще! Ты знай одно, над человечьей бедой могут смеяться только очень мерзкие и подлые люди. Поверь, у наших горожан случаются беды покруче твоей. И большинству просто не до тебя. Куда там высмеивать кого-то, самому бы удержаться в жизни на ногах. Ведь ни у кого нет гарантий, что за первым же углом самого прихватит беда за горло. Только в этом году в нашем городе бесследно исчезло больше десятка горожан. Среди них шестеро девушек. Где они, что с ними? Их всех до сих пор ищет милиция. Может, твоя участь настигла.

— А может они у бомжей?

— Искали и там. Безрезультатно. Теперь уж хоть бы тела найти, чтобы похоронить по-человечески. В то, что живыми найдутся, уже никто не верит, слишком много времени прошло. И только родные в их смерть не верят. Живыми ждут.

— Я кричала, когда меня в рощу завезли. Но рядом никого. Некому было помочь и выручить. Хотя, кто бы мог справиться с двумя отморозками. Они как два зверя. Эх-х, было бы у меня оружие, ни одного не пожалела б!

— Марина! Есть наказание хуже мгновенной смерти. Перед ним зверь дрогнет. Поверь, они скоро пожалеют о своем шабаше. Кровавыми слезами заплачут. Ведь даже на зоне не прощают зэки таких преступлений и отрываются на осужденном всем бараком. Петушат в очередь. Редко кто выживает после этого конвейера. Там тоже все без отдыха. И как ни следи охрана, каждого не углядишь, а и не жаль подонков, — отвернулся в сторону Александр Петрович, сказав, будто извиняясь:

— Ни мне бы такое говорить, но уж рассказываю как есть. За тебя сполна ответят все, только бы их нашли всех до единого! Ни одного нельзя оставлять на воле, чтоб никто не вздумал расправиться, отомстить тебе.

Маринка невольно вздрогнула, смотрела на врача испуганными, затравленными глазами.

— Зачем ты в тот день из дома сорвалась?

— Обиделась на отца. Он обозвал, а случилось так, будто печать на судьбе поставил. Вправду стала такою! — покраснела густо.

— Куда ты бежала, к кому?

— К подружкам. Хотела с ними на дискотеку сходить, потом пожить у них дня три. Я знаю, мать искала меня. Ну, я вернулась бы домой. Но обломала бы отца. Он на меня так наехал, что мало не показалось. И все во мне плохо, и одеваюсь хуже путанок, и сама дрянь, даже по морде надавал. Никогда раньше не бил, а тут в натуре взъелся, я и смылась, пока пополам не переломил.

— Все наладится, забудется. Вот только одно плоха. Ты так ничего и не поняла. Пережила жуткий стресс, а в корень не глянула. Из-за чего сыр-бор разгорелся. Сама кругом виновата, а винишь кого-то. Подло это Маринка! Непорядочно. Не знай тебя, поверил бы, что круглая дура! Не умеешь выводов делать, значит, еще можешь в беду влететь, пока окончательно не прозреешь. Уйти из жизни не так уж сложно. И не надо тем бахвалиться. Уйти, значит отступить перед чем-то непреодолимым. На такое обычно решаются те, кто никем и ничем не дорожит, кто согласился, что он не человек, а полнейший идиот и ему от жизни ничего не взять, и не ждать. Кто сам себя назвал последними словами и поверил в каждое из них. Ты же, глупая, не выполнила свое предназначение и даже никого не успела полюбить. Тогда скажи мне, для чего ты жила?

— Откуда знаю! Меня родили, вот и все на том!

— А зачем тебе дискотека?