В поисках Алисы - Софи Бассиньяк Страница 17

— Алиса! Пирожное будешь?

Алиса вздрогнула и быстро огляделась. Ни отцу, ни матери так и не удалось помешать ее сестре создать вопреки всем душевным травмам это семейное чудо — подвиг, достойный садовода, вырастившего цветок в бесплодной пустыне. На глаза у нее навернулись слезы, которым она не дала пролиться.

Кофе пили в гостиной. Утомление, вызванное слишком обильной трапезой, не позволяло в полной мере ощутить тягость испытания, предстоящего во второй половине дня, — пожалуй, одна Клотильда понимала, чем оно обернется. Мальчиков она решила с собой не брать — «какой смысл смотреть на мертвецов», однако Алису не отпустила, хотя той смертельно хотелось исчезнуть куда-нибудь до самого вечера. Дядю Анри пришлось будить — никем не замеченный, он прикорнул на диване и сладко уснул. Алису, и без того загрустившую, охватили мрачные мысли о старости и жизненном крушении, к которому та ведет. И ее в свой черед ждет всеобщее забвение и траурная музыка на фоне натюрмортов.

В дорогу отправились несколькими машинами. Клотильда буквально вцепилась в Алису — видно, боялась, что та исхитрится сбежать. Небо стремительно надвигалось на отсыревшие поля, тянувшиеся все пятнадцать километров, отделявших их поселок от города. Дядя Анри сидел за рулем, стараясь не отстать от Клотильды, и поглядывал на силуэты ехавших впереди сестер — один длинный, второй — едва возвышавшийся над сиденьем. Он вспоминал, как в былые времена девочек привозили к нему на каникулы: «Не отсылать же их на два месяца в лагерь!» Он вступал в игру, если Мария-Луиза, она же тетя Фига, по какой-либо причине не могла принять их у себя в Нормандии. Ей всегда отдавали предпочтение, все-таки женщина. Его воля, он бы почаще приглашал младшую — привязался к этой улыбчивой малявке. Но об этом нечего было и мечтать — без «дылды», готовой наброситься на любого, кто посмеет приблизиться к сестренке, ее никогда бы не отпустили. Он понимал, конечно, что девчонкам больше нравится гостить у тетки, старая карга умела их развеселить, да и жила куда богаче его — хороший дом, кухарка, гувернантка. Плюс ее ненаглядный Оноре. Анри отказался от борьбы, когда стало ясно, что он проиграл. Позже, много лет спустя, они еще раз приезжали к нему в Ла-Боль, привлеченные пляжными развлечениями и ночными клубами. «А вот про Тюрпена де Криссе почти ничего знает, — удивился он. — Странно». Холод с улицы проникал в машину, несмотря на плотно закрытые окна, и он дрожал. Отопление в его маленьком «клио» вечно барахлило. Он подумал о смерти — сначала своей собственной, потом несчастной Мари-Клод. Ее кончину предрекали все вокруг на протяжении многих лет, как вполне ожидаемую катастрофу, которая почему-то запаздывала. Ему припомнилось лицо невестки, каким оно было до рождения дочерей. Хорошенькая, ничего не скажешь, хотя и не слишком женственная, зато, что называется, с изюминкой. Почему-то ходила исключительно в брюках, хотя у нее были красивые ноги. И курила жутко вонючие сигареты — темный табак, без фильтра. Материнство ее пугало. Она постоянно старалась сплавить детей кому угодно, нахваливала, какие они послушные и ласковые. Вначале она не пила, это Анри знал точно, правда, иногда смеялась невпопад, ну и что? Вон Клотильда тоже… Кто ж мог тогда подумать? Анри покрепче сжал руки на руле, чтобы успокоиться. Перед глазами тотчас же возник образ брата, с непререкаемостью старшего стерший все прочие воспоминания. «Сволочь, — пробормотал Анри. — Вот сволочь…» Он продолжал воинственно ругаться сквозь зубы, словно проклятиями возводил стену между собой и собственными мыслями, и бранился, пока не доехал до места.

Клотильда миновала распахнутые решетчатые ворота и припарковалась на стоянке возле какого-то массивного строения, похожего на склад или ангар. Анри неуклюже, как побитый, выбрался из машины, и пошел за сестрами. Они шагали медленно, глядя себе под ноги.

В холле стояли три живых растения, боровшиеся с унылостью обстановки и напоминавшие, что за этими стенами существует жизнь. Повсюду висели тяжелые драпировки, очевидно предназначенные для того, чтобы придать помещению торжественность и помочь не обращать внимания на запах дезинфицирующего средства. В уголке примостился Пьер, беседовавший с тетей Фигой. На ней была черная шуба и норковая шапка-ушанка. Он почти сразу уехал — в конце концов, его ждали встречи с родственниками совсем других покойников. Вечером, когда они останутся вдвоем в своей белой спальне, Клотильда перескажет ему события дня, подытожив их одной фразой: «Много времени это не заняло». Тогда Пьер начнет спрашивать, зачем она потащила туда сестру, на что она ответит: «Сама не знаю» — и отвернется к стенке, посылая подальше и Пьера, и его дурацкие вопросы.

Тетя Фига успела настроиться на похоронный лад, и остальным пришлось последовать ее примеру. Накрашенными губами она клюнула в щеку сначала зятя, потом племянниц, которые сейчас же вспомнили запах ее духов. Запершись в ванной ее дома в Нормандии, они поливали ими друг дружку — «Ночным полетом» средь бела дня. Все гуськом, ступая на цыпочках, двинулись вслед за Клотильдой. Алиса поймала себя на том, что говорит почему-то на повышенных тонах.

— А там что? — спросила она, ткнув пальцем в задрапированные боксы.

— Мертвецы, — шепнул Анри.

Она шарахнулась от него как от прокаженного и прибилась к тете Фиге.

— Что там, за этими занавесками? — Ее голос звучал неуместно громко.

Тетя Фига внимательно посмотрела на нее и ответила, тоже не понижая голоса:

— Покойники. Каждый в отдельном боксе.

— А наш где? — не унималась Алиса.

— Ты не можешь помолчать? — оборвала ее Клотильда.

Появилась невысокая женщина, раздвинувшая драпировки перед дверью в небольшой зал. Алиса успела заметить гроб и обитые зеленым бархатом стулья.

Клотильда шагнула в бокс, Алису кто-то подтолкнул в спину, и она очутилась нос к носу с матерью, которую не видела несколько лет. Несколько секунд она стояла неподвижно, а потом странно высоким голосом заговорила:

— Вот чудно, а? Я и не помнила, что у нее волосы такие седые. А они ее что, подстригли, да? — И смерила сестру взглядом, которого та за ней не подозревала. — Слушай, а что на ней за платье? Надеюсь, это не ты выбирала фасон? — Она улыбнулась тете Фиге и Анри, которые молча смотрели на покойницу. — До чего жарко здесь. И запах какой-то… Это чтоб они не протухли, да? Ой, тетя Фига, ты посмотри, у нее на щеке пятно, это случаем не… А откуда букет? Надо же, роскошь какая! — Она снова уставилась на Клотильду. — Можно снять пальто? А то тут градусов пятьдесят, не меньше. — Она засмеялась. — Смешно. Мертвецов наряжают. Все равно что надевать туфлю на деревянную ногу. — Приблизившись к гробу, она пощупала атлас, на котором покоилась голова ее матери. — Светло-зеленый — это хорошо. Ты молодец, Клотильда. Отличный оттенок.

Алиса уже собиралась тщательно проинспектировать древесину гроба и ручек, когда тетя Фига решительно взяла ее под руку и поволокла прочь из зала. Только на улице, дотащив до пустынной автостоянки, она выпустила свою добычу. Алиса пошатнулась и прислонилась к машине, чтобы не упасть. Тетя Фига повернулась идти обратно, оглянулась, вернулась к племяннице и встала рядом с ней, опершись о бок «альфа-ромео». Алиса смотрела вдаль, туда, где в небо стрелой уходил шпиль собора. Они помолчали. Алиса слышала, как с присвистом дышит тетка, несмотря на возраст так и не бросившая курить и отдававшая предпочтение довольно крепким и безумно дорогим английским сигаретам в позолоченных пачках. Ее показное спокойствие могло обмануть кого угодно, но только не стоявшую рядом Алису, с чуткостью прибора воспринимавшую исходящие от той тревожные волны, заставлявшие вибрировать окружающий воздух.