Про Иону - Маргарита Хемлин Страница 17
Про Иону - Маргарита Хемлин читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Ольга Николаевна оказалась в очень слабом состоянии. Совсем худая. Обрадовалась Мишеньке — ведь видела его в первый раз. Попросила сесть к ней на кровать и смотрела, смотрела.
— Гарный хлопчик. Ты ж Мыхайлык? Мыхайлыку, ой Мыхайлыку, який же ж ты гарнэсэнькый, — и гладит по головке.
Мишеньке неудобно, приходится наклоняться в ее сторону, но он правильно понимает и старается тактично голову держать пониже.
Мирослав рассказал Ольге Николаевне про свои успехи, про новую должность, про машину.
— Тэпэр я тэбэ зовсим нэ побачу. Нэ побачу ж?
Мирослав заверил мать, что ничего не изменится, так как, располагая машиной, он, наоборот, сможет наведываться чаще.
Я приоткрыла форточку под предлогом того, что на улице замечательный весенний воздух. В комнате стоял плохой запах, что естественно.
В коридоре, когда уходили, я сделала замечание Зое Ивановне, чтоб проветривала.
Она махнула рукой:
— Проветрюю, проветрюю, а воно ж без толка. Я принюхалася, а вы и минуточки потерпеть не хочите. Нежная какая жиночка.
Хорошо, что Мирослав не слышал, а то бы он огорчился ее грубостью. А я — ничего. Лишь бы все было спокойно.
В этот вечер мы долго сидели всей семьей за столом в комнате. Я постелила белую вышитую скатерть, еще бабушкину, остерскую. Там одно пятно никак не отстирывалось. Я его прикрыла вазочкой с печеньем и следила, чтобы вазочку не двигали. А Мишенька все дергал за высокую ножку, пока я ему особо не указала.
Мирослав рассказывал Мишеньке о производстве, о конвейере. Как всегда, доступно и ясно. Мишенька внимательно слушал. Потом попросил достать железную дорогу, но я сказала, что сегодня не надо, лучше поговорить. Мирослав все-таки собрал дорогу, и Мишенька принялся играть. Мы любовались сыном и поглядывали друг на друга с одобрением.
Я поинтересовалась, почему назначение произошло внезапно. Оказалось, никакой внезапности. Вопрос рассматривался давно, бывший директор ушел на пенсию, и кандидатуру Мирослава выдвинули сразу. Но пока шла бюрократическая волокита, он не опережал события. Могло повернуться в любую сторону.
— Мне твое спокойствие, Майечка, дороже всего на свете.
И тут Мишенька подал голос:
— Мамочка, дядя Фима еще приедет? Мы с ним в шашкес играть будем. А то папа давно со мной не играет.
Я аж подскочила.
— Во-первых, не в шашкес, а в шашки. Повтори. Шашки. Шаш-ки.
Мишенька повторил, не поднимая головы от рельсов.
— А во-вторых, дядя Фима уехал далеко-далеко.
Мирослав осуждающе посмотрел на меня. Но у меня же нервы. Ему хорошо, он не в курсе.
— Давай, Мишка, сейчас в Чапаева? — Мирослав сдвинул чашки с тарелками в сторону, освободил место для шашек. Неосторожно задел вазочку. Она упала на пол, печенье рассыпалось в мелкие крошки. Песочное, очень ломкое. Хоть и магазинное, но тесто отличное. У меня из глаз брызнули слезы.
Мирослав не заметил. Достал картонку, мешочек с шашками, расставил и спокойно предложил:
— Садись, Мишка. Ты будешь Чапаев, а я Фурманов.
Миша с радостью. Они шумели, щелкали с различными шуточными угрозами по шашкам, которые разлетались далеко в стороны. Я их собирала и составляла в столбики на другом конце стола, как раз там, где пятно на скатерти. Жилка хозяйки брала свое.
Победил Миша.
Мирослав поощрительно сказал:
— Молодец, сынка.
А у меня внутри отдается: «Чапаев», «Чапаев». Психическая атака белых. А за белыми Ленька, а за Ленькой Фимка с ножиком, а за Фимкой черт знает что: и мама, и Гиля, и Тарасенко, и Мотька со своими папами-мамами, и торт «Киевский». И Ольга Николаевна. И форточка ее закрытая.
Тут стало ясно, что никакого всецелого свободного состояния у меня нет. Фима оставил меня крутиться на карусели, и мне ее не прекратить. Вот что он натворил своей замутненной головой. И никому ни до чего. Никому.
Но дело не в этом.
В понедельник вечером приехала моя мама. И не одна. С какой-то теткой.
Мама представила ее с порога: Блюма Цивкина, невеста Фимы.
Описывать эту, с позволения сказать, невесту не буду. Глазищи черные, как угли, живот толстый, ножищи, как столбы. Зубов — через один. Волосы короткие, черные, редкие, крутятся проволокой. Но в данном случае — какая разница?
Мама поддерживает ее за локоть, как пострадавшую. Еще в комнату не вошли, а раздался вопрос Блюмы:
— Где Фимочка?
— Примите горькую правду, — говорю, — если Фима к вам не вернулся до сих пор, значит, он без вести пропавший.
Мама плюхнулась на стул. Блюма по инерции — к ней на колени. Как стул не развалился!
Я оттащила Блюму к кровати, усадила.
Мама бегает по комнате и ломает руки:
— Что значит — без вести пропавший? Сейчас не война. У него с собой документы. Ты в больницах узнавала? Заявила в милицию? Пусть объявляют розыск.
— Мама, сядь спокойно. Ты Фиму хорошо знаешь?
Мама села за стол и положила руки, как школьница первого класса.
— Знаю я его очень даже хорошо. Он ответственный. Он не пьет. Он крепко-накрепко планировал вернуться в крайнем случае вчера. Он с работы отпросился с запасом — на три дня. Сегодня не приехал, и на работе его абсолютно нет.
— Так вот, дорогая мама и Блюма. Вы его не знаете. Пьет или не пьет — это еще не все для человека. Он сошел с ума. А искать сумасшедшего — дурное занятие. Сами понимаете. У него определенной линии быть не может. Он сегодня одно, а через минуту — другое. Я, что могла, сделала. Была в милиции, предварительно обсуждала вопрос с начальником, он раньше чем через неделю двигать бумаги не имеет права.
Блюма зарыдала. Причем очень некрасиво. Совершенно не держала себя, и ее настроение передалось маме.
Сквозь слезы мама протянула ко мне руки:
— Доченька, надо что-то делать. Что говорит Мирослав?
К счастью, Мирослав вместе с Мишенькой находился у Ольги Николаевны. Автомобиль давал сильное преимущество. Еще утром Мирослав предложил Мишеньке проехаться к Ольге Николаевне на «Победе», и мальчик, естественно, обрадовался. С минуты на минуту они должны были возвратиться.
— Мирослав ничего о пропаже не знает. И, честно говоря, я требую, чтобы его не ставили в известность. У него крайне больная мама, он на ответственной работе, его только что назначили директором, и не надо его впутывать. Он помочь не сумеет, а переживать придется. Мы сами решим, каким путем поступать дальше.
Блюма тихонько сморкалась. Мама молчала и смотрела мне в глаза прямым взглядом.
Я взяла инициативу.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии