Исцеляющая любовь [= Окончательный диагноз ] - Эрик Сигал Страница 17

— Простите, сэр?

— Ты что, собираешься звонить по такому вопросу из дома? Садись и действуй.

Мистер Ловенстайн тактично удалился, а Барни в легком шоке позвонил в междугороднюю и продиктовал телефонистке номер в Честере, штат Пенсильвания.

Через несколько секунд в трубке раздался спокойный голос доктора. Теперь наступило самое трудное.

Барни постарался выложить суть дела как можно быстрее и в то же время напустить туману, чтобы не выдать имени Лоры. Но врача эти детали, судя по всему, совершенно не интересовали.

— Я, кажется, понимаю, в чем ваша проблема. Вам было бы удобно приехать ко мне в клинику утром в субботу? Это недалеко от Филадельфии.

— Конечно, конечно. Мы приедем, когда вы назначите.

— Ну, тогда, скажем, в одиннадцать. Устроит?

— Да, сэр, разумеется. Большое спасибо.

Но разговор на этом не закончился.

— Мистер Смит, полагаю, вы в курсе моих тарифов?

— Нет, но мы приедем с деньгами, не беспокойтесь. Кстати, сколько именно это стоит?

— Четыреста долларов. И разумеется, наличными.

Барни онемел.

Наконец в трубке раздался вежливый голос:

— Мистер Смит, это для вас ничего не меняет?

— Нет-нет, все в порядке, — охрипшим голосом ответил Барни.

Как только мистер Ловенстайн вернулся в офис, оба оделись и вышли через черный ход.

Барни переполняло чувство благодарности. Он повернулся к старику и взволнованно сказал:

— Мистер Ловенстайн, как мне вас благодарить?

Старик остановился и внимательно посмотрел на своего посыльного.

— Ты отблагодаришь меня тем, что никогда и никому не обмолвишься ни словом. Никому, запомни!

* * *

— Господи, Барни, откуда же я возьму четыреста долларов? У меня на счету и полтинника не наберется! Мы снова там, с чего начали. И мы ничего не можем сделать! — Она опять расплакалась.

Он ответил без тени колебания:

— Слушай меня, Кастельяно, в субботу мы едем к врачу, и все будет в порядке.

— А как же четыреста долларов?

Барни улыбнулся:

— Не волнуйся. У меня на счету почти вся эта сумма.

Она в изумлении уставилась на него.

— Но ты же за эти деньги пахал как проклятый! Ты ведь копил на колледж!

— Неважно. Это мои деньги, и я волен делать с ними что хочу. Так что давай не будем тратить время на дискуссии, а лучше придумаем, что нам наврать родителям, когда мы исчезнем в субботу на полдня.

Лору охватило чувство, которое она не могла описать. Наконец она негромко проговорила:

— Барн, я знаю, это звучит глупо, но я бы сделала для тебя то же самое.

— Я знаю, — серьезно ответил он.

На следующий день после школы Барни зашел прямиком в сберегательный банк «Дайм-Сейвингс» и снял со своего счета 387 долларов 56 центов, а Лора, сняв со своего 46 долларов 1 цент, отправилась брать билеты на автобус — по 6,75 с человека туда и обратно.

Барни распланировал поездку не менее тщательно, чем Ганнибал — переход через Альпы. Один автобус отходил в семь утра и прибывал в Филадельфию около девяти часов. Значит, у них будет еще два часа, чтобы спокойно добраться до клиники Олбриттона.

Мистер Ловенстайн дал Барни отгул, а родителям они сказали, что пойдут добывать входные билеты на «Антония и Клеопатру» с Лоуренсом Оливье и Вивьен Ли. Поскольку выходить из дому придется ни свет ни заря, то они позавтракают в закусочной «Недюсс» на Таймс-сквер. А после театра зайдут в «Линдиз» или «Джек Демпсиз» и перехватят по сэндвичу или сырному пирогу, так что дома объявятся не рано.

Было уже за полночь, а Барни все ворочался в постели, тщетно пытаясь заснуть. Вдруг он услышал звук, похожий на стук камешка об оконное стекло. Он выглянул на задний двор и узнал Лорин силуэт. Через минуту он был внизу.

— Барни, у меня началось! Месячные начались!

— Нет, не может быть… Значит, ложная тревога?

Она принялась смеяться и плакать одновременно.

— Да, Ливингстон, да! Ложная тревога. Разве не здорово? — Она обвила его шею руками, они обнялись.

— Кастельяно, ты себе представить не можешь, как я за тебя рад! — прошептал он.

— Послушай, Барни, — с жаром ответила она, — я никогда этого не забуду. Ты лучший парень на свете!